Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор

Сукина Людмила Борисовна

Екатерина и Потемкин, видимо, сохраняли чувства друг к другу, но стремление обоих властвовать и подавлять партнера мешало их личному счастью. Новому сближению не помогли даже старания Потемкина организовать на высшем уровне путешествие императрицы в Крым в 1787 году. Екатерина выехала для осмотра новых земель империи в сопровождении двора и иностранных посольств. На юге России она должна была встретиться с австрийским императором Иосифом II и польским королем Станиславом Августом Понятовским. Крым мыслился русским императорским престолом как начало отвоевания у Турции территорий бывшей Византийской империи и ее столицы Константинополя (турецкого Стамбула). Поэтому оформление всей крымской поездки и связанных с ней торжеств было проникнуто пафосом византинизма. Вновь строящиеся в Новороссии города назывались греческими именами. По пути следования императрицы сооружались триумфальные

арки; городки, станицы и села украшались временными декоративными строениями. Именно с ними связан миф о так называемых потемкинских деревнях, якобы «идеальных» поселений, построенных светлейшим князем из фанеры. На самом деле Потемкин ничего не строил заново в чистом поле, он просто несколько перестарался с украшательством уже существующих населенных пунктов. Желание произвести впечатление на важных иностранных гостей привело, как это часто, к сожалению, бывает в России, к эффекту, отличному от ожидаемого. Все это не столько восхитило, сколько позабавило иностранцев. Французский посол граф Л. Ф. Сегюр передает в своих записках разговор, состоявшийся во время путешествия между ним и императором Иосифом II (император пребывал в России инкогнито под именем графа Фолькенштейна). Император говорил графу Сегюру: «Какое странное путешествие! Кто бы мог подумать, что я вместе с Екатериною II, французским и английским посланниками буду бродить по татарским степям! Это совершенно новая страница истории!». На что Сегюр ответил: «Мне скорее кажется, что эта страница из “Тысячи и одной ночи”, что меня зовут Джафаром и что я прогуливаюсь с Халифом Гаруном аль-Рашидом, по обыкновению своему переодетым».

Во время путешествия императрица с гостями побывали на спуске кораблей на новой верфи в Херсоне. Присутствовавший при этом немецкий врач Э. В. Дримпельман оставил подробное описание торжества:

«От императорского дворца до верфи, находившейся почти в полуверсте, путь был уравнен и покрыт зеленым сукном на две сажени в ширину. С обеих сторон стояли офицеры, которые охраняли путь, и разнообразные мундиры которых привлекали взоры зрителей. На месте спуска были выстроены высокие подмостки с галереею, где помещались музыканты.

В конце устроенного для императрицы помоста стояло кресло под балдахином из голубого бархата, богато украшенным кистями и бахромою. В час пополудни государыня вышла из дворца в сопровождении графа Фолькенштейна (Иосифа II) и многих высоких особ своего и венского дворов. Граф шел с правой руки, а с левой — Потемкин. Государыня явилась запросто, в сером суконном капоте, с черною атласною шапочкой на голове. Граф также одет был в простом фраке. Князь Потемкин, напротив, блистал в богато вышитом мундире со всеми своими орденами. При приближении государыни с помоста дан сигнал к спуску кораблей пушечным выстрелом. С галереи раздалась музыка, а с валов цитадели — гром пушек… Выразив полное свое удовольствие всем участвовавшим в постройке и спуске кораблей, Ее Величество изволила щедро наградить старших и младших строителей и многих других лиц золотыми часами и табакерками и отправилась обратно во дворец».

В этом отрывке обращает на себя внимание тот факт, что Потемкин шел рядом с императрицей, как ее супруг. По другую руку от Екатерины был император Иосиф, и светлейший князь Таврический мог ощущать себя равным венценосным особам. Более того, его нисколько не смущало, что Екатерина и Иосиф были одеты скромно, а он выставлял напоказ все свои регалии. Хотя, может быть, он полагал, что именно фельдмаршальский мундир и ордена дают ему право на то положение, которое он занимал в компании двух государей.

В этот период в распоряжении Потемкина оказались огромные денежные средства. Екатерина II не жалела казны на обустройство Крыма и Малороссии, стремясь быстрее превратить татарские степи в обжитой кусок своей европейской империи. Пока в Крыму и на юге России возводились новые и перестраивались старые города, Григорий Потемкин строил себе Таврический дворец в Петербурге (1783–1789, архитектор И. Е. Старов). Пожить там в свое удовольствие светлейшему князю не удалось: весь роскошный ансамбль дворца, состоящий из трех корпусов, соединенных двойной ионической колоннадой, и с громадным купольным залом в центральном из них, ни в чем не уступавший императорским постройкам столицы, был проигран им в карты. Только после смерти Потемкина Екатерина выкупила Таврический дворец, и он стал принадлежать императорской казне.

Но весь внешний блеск и все старания Потемкина не вернули ему прежнего влияния на императрицу. Прием государыни в Крыму оказался его лебединой песней. Екатерина продолжала уважать Потемкина и ценить его мнение и услуги государству, но вскоре с позиции главного фаворита его оттеснил другой, еще более удачливый искатель счастья и чинов — командир дворцового караула Платон Александрович Зубов (1767–1822).

На стороне Зубова были молодость и внешняя привлекательность. А чем старше становилась императрица, тем моложе и красивее были мужчины, которых она выбирала себе в любовники. Романами с юношами, которые ей годились чуть ли не во внуки, Екатерина защищалась от стремительно надвигавшейся на нее старости. Платон Зубов был моложе ее на 38 лет, энергичен, напорист. Он совершенно подчинил себе больную и очарованную им императрицу. За спиной Зубова стояло его богатое и знатное семейство, члены которого также искали для себя выгод при дворе.

Зубовы стали в последние годы царствования Екатерины II настоящими временщиками, перед ними были вынуждены заискивать и трепетать не только все придворные вельможи, но и морганатический супруг государыни Потемкин, и наследник престола великий князь Павел Петрович с сыновьями Александром и Константином. Восхождению Зубова, который до этого служил в гвардии и пользовался покровительством дальнего родственника царской семьи генерал-аншефа Н. И. Салтыкова, в фаворе способствовал, как это уже давно повелось при дворе, сам же Потемкин. Он представил Платона Екатерине, которая поначалу в письмах к светлейшему князю Таврическому называла своего нового любовника не иначе как «твой корнет». Но к 1790 году Зубов приобрел такую силу, что уже не нуждался в Потемкине и даже попробовал при поддержке своего брата Валериана, также оказывавшего царице интимные услуги, объединить против него придворных. Екатерине пришлось даже выступать в защиту своего старого друга. Он был нужен ей как опытный дипломат.

Русская армия и флот одержали несколько убедительных побед над турками. Те запросили пощады и подписали перемирие. Для заключения мирного договора в русский штаб при театре военных действий должен был ехать Потемкин, который в это время был главнокомандующим русской армией. Он прибыл в Яссы в августе 1791, но неожиданно тяжело заболел. Врачи решили перевезти его в Россию. Но, отъехав от Ясс около 40 верст, Потемкин скончался. Это произошло 5 октября, во второй половине дня. Статс-секретарь Екатерины II А. В. Храповицкий писал, что императрица постоянно и много плакала, повторяя, что ей теперь не на кого опереться, что таких людей, как Потемкин, в ее окружении больше нет. В ответ на упрек Храповицкого, что такое поведение недостойно государыни, она сказала: «Так, да я стара. Он был настоящий дворянин, умный человек, меня не продавал, его не можно было купить».

Екатерина была совершенно права. Новый фаворит Зубов не мог идти ни в какое сравнение с Потемкиным. Последние годы жизни императрицы он использовал для реализации своих личных корыстных интересов. За шесть лет он достиг почти того же, на что Потемкин потратил два десятилетия. Сначала он стал графом, потом светлейшим князем Священной Римской империи (этот титул ему по просьбе Екатерины пожаловал австрийский император), был награжден орденами Андрея Первозванного, Александра Невского, Черного и Красного Орла, получил чин генерал-фельдцейхмейстера. После смерти Потемкина Зубов унаследовал его пост — генерал-губернатора Новороссии. Не будучи выдающимся военачальником, он просил у стареющей императрицы жезл фельдмаршала и звание генералиссимуса, но не успел их получить из-за кончины Екатерины.

Эпоха Екатерины II была временем расцвета фаворитизма при русском императорском престоле. Наличие фаворитов — образ жизни, который диктовался европейской политической и придворной модой того времени. И в этом отношении русская императрица не была исключением. Наличие официальных фаворитов диктовалось часто не ее личными потребностями, а соображениями этикета. В отсутствие законного супруга во время придворных балов и торжеств рядом с государыней должен был находиться какой-нибудь красивый и импозантный мужчина, который выполнял бы обязанности ее постоянного кавалера и на руку которого в прямом и переносном смысле можно было бы опереться. Кроме перечисленных нами десяти официальных фаворитов, в близких отношениях с Екатериной, по данным разных источников, состояли и другие мужчины, относившиеся к кругу ее придворных: брат Платона Зубова — Валериан, Хвостов, Страхов, Свейковский, Левашов, Стоянов, Милорадович, Ранцов, Архаров, Новосильцев, Панин. Было у нее и множество мимолетных увлечений.