Семиовражье часть первая. Штурмовые отряды империи.
Шрифт:
Прах с колен.
Взглянув влажными глазами направо, Фатима обомлела – там стоял Дункель Континец! Тот самый Дункель, с которым она проводила лунные ночи на берегах Чейнса. Тот самый Дункель, имя которого вырывалось у неё во сне, чего она боялась, страшась гнева принца, тогда ещё принца Джакара. Тот самый Дункель, которого она действительно любила. Он тоже смотрел на неё. Фатима забыла о триумфе, забыла обо всём и смотрела в его глаза, пока какой то нищий не дёрнул её за рукав и не заголосил, прося
Выйдя в переулок, она прочитала записку. «Жди меня. Люблю тебя сильнее прежнего, твой Дункель.» и, засунув её обратно остановила такси.
– В Стеллурианский дворец, да побыстрее!
Император лишь забежал к ней в этот день и, сказав, что отъезжает к армии, поцеловал и вышел с братом. Наступала ночь. В двенадцатом часу кто-то забарабанил в окно. Фатима открыла. Дункель быстро запрыгнул в спальню и закрыл окно.
– Идиот! Как ты залез? Здесь самое меньшее метров сто. Ты мог бы свалиться вниз прямо под ноги охраны.
– Я хотел увидеть тебя. – Дункель, запыхавшись, говорил безо всякого чувства, как будто в пустоту. – Где император?
– С братом уехали в Стеллурианский гарнизон. Тебя могли застрелить!
– Наплевать. – Дункель покачнулся на пьяных ногах и осторожно подошёл к двери.
– Там охрана! Два здоровенных пеларгонца.
– Они слышат нас?
– Нет.
– Тем лучше. – И сел на кровать, погрузившись в свои мысли.
– Он любит тебя? А ты его?
Фатима оживилась, приняв его слова за проявление ревности, но тут же разочаровалась. Дункель был далеко, очень далеко.
– Он меня любит. Я его нет.
– Зачем ты с ним?
– Ты же знаешь, в его руках власть. Он может разнести полмира, теперь, когда его флот уже летит к Земле. Аргонцы купаются в роскоши так, как и не снилось вам в вашей Канефлянии.
– Но ты ненавидишь эту страну, я вижу это по твоему лицу.
– Прекрати. Я хочу тебя, я помню, как мы встречались с тобой в Драздере. Тогда, когда ты принёс мне в подарок цветы. Главное не подарок, а внимание.
Дункель Континец подошёл к Фатиме и начал её раздевать – спокойно и размеренно, как в бане.
– А если появится император или великий князь? – Вдруг спросил он.
– Я дам тебе меч Джакара. Он самый мощный в империи. – Дункеля передёрнуло. О лазерных мечах он имел самое смутное представление, а уж сражаться с аргонским дворянином, всю жизнь проведшим с мечом в руках он вовсе не собирался. Он посмотрел на Фатиму – хладнокровно и равнодушно. Дункель Континец не испытывал к ней ни капли влечения. Если женщина просит переспать с ней – почему бы и нет, но любить…
Фатима сгорала от нетерпения.
– Где же ты? – Дункель Континец был холоден, но делал то, что хотелось Фатиме. Похоже, что это ему самому не было нужно. Он лишь боялся появления братьев Аргонских. Фатима вовсе не боялась этого. Нескладные люди в броне из победита, вообразившие, будто смогут воевать со всем миром. Они и в сравнение не шли с чудесным Дункелем. Что сближало её с братьями Аргонскими, так то, что они так же, окружены вражьей силой, но в отличие от неё боролись. Боролись и побеждали, несчастные, расплачиваясь своим здоровьем и жизнью.
Дункель Континец отполз от неё по огромной кровати и закурил. – Ты мне сегодня нужна, Фатима, нужна как никогда ранее. Я долго пробирался через границы и эту проклятую страну. Меня послал регент Канефлянии за планами обороны дворца, и ты дашь мне их – не зря же я взбирался по этому чёртовому дворцу. За них мне обещал следующий чин и тридцать тысяч уплавов. Тридцать тысяч! Я заживу как граф, тем более я недавно женился…
В Фатиме загорелся огонь ярости. Значит не из-за неё он скрываясь пробирался к дворцу, не ради неё лез по отвесной стене, ожидая в любую секунду короткого и меткого выстрела пеларгонского охранника. Ему нужна не она, а деньги.
– Я тебя ненавижу. – Она отвернулась и заплакала. Он понял, что совершил ошибку и начал ласкать её, но вздрогнул и замер. По коридору шли люди.
Фатима тоже встрепенулась. – Император с братом! Прячься! – Дункель, будучи, как и Фатима, абсолютно голым, бросился к окну, но внизу стояла целая когорта пеларгонцев, прибывших с императором. Не зная, что делать он бросился к двери, которая уже открывалась…
На пороге грязный и пропахший порохом стоял император Аргонский и Трактильдский, король Новерланда и Гверейи, покровитель Платанский и прочих земель самодержец Джакар Джойстер Аргонский, не понимающий ничего. Похоже император был настолько уверен в верности Фатимы, что и представить себе не мог такого, но его руки подсознательно тянулись к поясу, где висела золотая рукоятка плазменного меча.
Первой очнулась Фатима, которая метнула Дункелю меч, но тот не схватил его, и он, покатившись по полу, включился, пережигая ножки мебели. Увидев светящийся меч, Джакар пришёл в себя, и резко выхватив меч, приставил его к горлу Дункеля. Фатима бросилась на Джакара, видимо надеясь выхватить у него меч, но тот с отвращением на лице одним ударом ноги отбросил её в угол.
От Дункеля пошёл неприятный запах, и что-то звучно шлепнулось ему под ноги. Император всё ещё не находил слов, он как во сне спросил у Фатимы. – Кто это?
– Я люблю этого человека! – Криком ответила Фатима.
Джакар сел на кровать.
– Это урок мне. Любовь не купишь за рубиновую чашу, не так ли Фатима? А вы, молодой человек, как там тебя звать и какого хрена ты испортил здесь воздух?
Дункель молча следил за концом плазменного клинка, на котором висела его жизнь. Джакар пожал плечами и убрал меч.
– За дверью мои люди. Если я их позову, вас искрошат на корм свиньям. Обоих. – Император выразительно посмотрел на Фатиму. – Так как тебя звать – величать добрый молодец, и откуда ты тут взялся сучий потрох?