Семиречье. Трилогия
Шрифт:
— А мне удачу надо, — вызывающе потребовала вторая и… присоединилась к первой.
— А мне, чтоб сережки свои Яринка отдала, очень они мне нравятся… пожа-а-а-луйста.
— Мы подарками не занимаемся. — потом чародей вернулся к вновь собравшейся очереди.
Народ стоял с честными глазами, и до них донесся голос:
— Ничего, сейчас чародей уйдет, давка его нас всех примет.
— Не примет, — сказал чародей. — И я никуда не уйду. Отойдите, кого отправили домой.
Честности в глазах толпы еще прибавилось. Чародей всплеснул руками:
— Да как же вам
— Так молодая, чай, силы-то много, — подал голос давешний пьяница и тут же юркнул в середину толпы.
— Вы меня не поняли? Все ваши молодости— это ее годы жизни. Она ведь ученица еще, силу правильно отдавать не может, а вы и пользуетесь.
Народ не шевельнулся, только глаза попрятали. Дарей почувствовал, что начинает злиться. Он поднял руки и провозгласил:
— Те, кто вчера получил свое, лишаться сегодня этого дара. Те, кто вчера не лечился, но признан не нуждающимся в лечении моей ученицей, заболеют на самом деле. Мое слово верное. Кто не услышал, то свое получит.
Толпа охнула, вскрикнула, побледнела и рванула во все стороны.
— Вот лихо, вот лихо, вот лихо, — причитала вчерашняя старуха, несясь прочь.
— А я и так ишо могу пить хорошо, — радовался пьяница, прыгая через забор.
— Ну и ладно, что не девица лицом, зато телом невинна, — приговаривала вчерашняя вдовица, степенно удаляясь восвояси.
Перед ними осталась небольшая кучка людей, боязливо жавшаяся друг к другу, переступая с ноги на ногу. Белава насчитала всего двенадцать и радостно захлопала в ладоши. Но и тут Дарей отобрал большую половину и увел за собой.
— Этими я займусь, — сказал он. — А вот этим четверым нужна твоя помощь.
— Хорошо, мастер, — довольная Белава повела их вслед за учителем.
Им действительно была нужна именно она. Все четверо болели давно и неизлечимо. Когда все болезные ушли, девушка тяжело осела на пол, отдирая от себя чужие немочи. На очищение ушло некоторое время, и после ей понадобилось вновь восстановиться. Белава как никогда была согласна с Дареем, что ей еще предстоит учиться и учиться пользоваться своей немалой силой. Она вышла из избы и упала на колени, вновь втягивая силу из земли.
— Стой, — крикнул чародей. — Не здесь. Ты опустошишь землю. Надо в другом месте.
Девушка опустила взгляд и увидела, что земля под ней действительно посерела, начала сохнуть и трескаться. Она послушно встала и вышла за забор. Ее догнал Ярополк.
— Устала, Белавушка? — заботливо спросил он.
— Устала, Ярушко, — улыбнулась Белава.
— Дозволь провожу, — он придержал девушку под локоток.
— Проводи, — не стала отказываться от помощи чародейка.
Они прошли за околицу, и девушка опять опустилась на колени, потом протянула руки вверх. Уже более бодрая она прошла к колодцу, что был недалеко и собрала силу оттуда. Ярополк не видел потоки впитываемой силы, потому просто ждал, с любопытством наблюдая за ее манипуляциями. Обратно они возвращались весело болтая. У калитки их встретил хмурый Радмир.
— О чем кручинишься, добрый молодец? — вопросила Белава.
— Да в путь надо, а мы тут крепко застряли. И других путей нет, здесь самое узкое место.
— Сегодня же отправимся, — заверила его чародейка и направилась к учителю. — Собирайтесь, — обернулась она на пороге. — Никого ждать не будем.
— Откуда ж наглости столько в одной девице? — усмехнулся Радмир и пошел за ней следом.
После недолгих сборов четыре всадника стояли на берегу несущейся с ревом реки.
— Буян-река, — уважительно произнес Ярополк. — Тут и летом, чтобы перейти надо место знать, а уж по весне, да в половодье…
— А мы пройдем, — хитро подмигнула Белава.
— Думаешь справишься? — с сомнением спросил чародей.
— Да. Вы ведь мне подсказали как можно, а силушки хватит.
Девушка подняла руки над головой, соединив ладони.
— Мать вода, Буян-река, услышь меня, как я слышу тебя. Расступись вода, пропусти меня, да моих попутчиков. Мое слово верное, мое слово крепкое.
Она опустила перед собой сомкнутые руки, вслушиваясь в течение, пристраивая к нему свою силу, вплетая силу воды, набранной из колодца. Наконец звуки слились, река ее признала, и девушка начала разводить руки.
— Не спеши, — тихо говорил Дарей. — Чувствуй воду, слушай ее. Не торопись.
И Белава не торопилась. Она совсем слилась с рекой, и волны подчинились ей, слушаясь ее рук. Девушка продолжала разводить руки. Сначала волны приостановили свой бег, потом легли ровным зеркалом, и посреди этого зеркала наметилась трещина, все более растущая, чем дальше расходились руки чародейки. Вот уже появилась узкая тропка, вот и она разошлась, обнажая речное дно.
— Езжайте, — шепнула она, стараясь не потерять свое слияние с рекой.
Кони заржали, не желая идти в этот жуткий проход. Дарей щелкнул пальцами, и животные увидели перед собой лесную просеку. Они успокоились и послушались своих всадников. Белава была последней. По мере продвижения вперед, она опять начала поднимать руки вверх, удерживая воду двумя высокими прозрачными стенами, за которыми виднелись снующие туда-сюда рыбы. Потом мелькнуло изумленное лицо Водяного, провожающего взглядом путников. Он что-то живо говорил, и Белава поняла, что Водяной ругается. Мужчины ждали ее на другом берегу, и девушка начала расслабляться, потому что осталось ей пройти самую малость. Вода за спиной стала волноваться, стены опадали, стекали вниз, пенились, ударяясь о дно и возобновляли свой бег. Еще несколько шагов, всего несколько шагов подумала Белава. И тут с другого берега донесся голос Дарены:
— Чародейка! Чародейка! Еще подводы приехали!
Белава обернулась, потеряла голос Буян-реки, и вода пришла в движение, ускорив смыкание стен.
— Скорей, — не своим голосом заорал Радмир.
Девушка улыбнулась, Злата выбиралась на берег, она успела. На лицах мужчин появилось облегчение. Но вдруг две руки высунулись из волны, нависшей над всадницей, выдергивая ту из седла. Злата вылетела на берег одна, а Белава, увлекаемая ледяными руками, ушла под воду.