Семья для миллиардера
Шрифт:
Вскидывает бровь, вновь смотрит на меня. Я не чувствую враждебности со стороны женщины, как и положительных эмоций ее не чувствую. Холодный профессионализм.
– Разумеется, мои вопросы имеют номинальный характер, при одобрении вашей кандидатуры все необходимые анализы будут сданы.
По тому, как говорит врач, я уже понимаю, что хочет мне сказать.
Я не подхожу…
– Есть проблемы по гинекологии? – опять скупо интересуется врач и я пожимаю плечами.
– Вроде нет.
–
– Стабильный…
– Есть ли препараты, которые употребляете, пероральные таблетки?
– Нет. Иногда таблетку от головной боли могу выпить и все.
– Ну, это, в принципе, достаточно хорошо. Наши заказчики очень внимательно и педантично относятся выбору суррогатных матерей…
Слова для меня становятся оглушительными…
Я внутренне догадывалась, куда именно попала, но сейчас, когда врач озвучивает все вслух, мне становится не по себе…
Горло сдавливает комом. Умом я понимаю, что суррогатная мать – это инкубатор, в котором живет чужой ребенок, но отчего-то у самой сердце сжимается от понимания, что можно вот так…
– Суррогатных матерей? – переспрашиваю, ощущая сухость на губах.
Мне бы по-хорошему встать сейчас и бежать из этой клиники и от этого врача, но врач, будто не замечая моего шока и мандража, продолжает:
– Не удивляйтесь. С нашей клиникой сотрудничают влиятельные и состоятельные люди и, конечно, они очень тщательно следят за здоровьем соискательниц, иногда даже педантично, но это все из благих помыслов, ведь от этих факторов зависит здоровье малышей. Однако замечу, что финансовая сторона вопроса полностью покрывает все.
Делаю глубокий вдох.
Дыши, Лера, просто дыши…
Убеждаю себя, но сама нахожусь в шоковом состоянии. В моей жизни все происходит стремительно и непонятно совершенно.
Вчера я услышала диагноз отца, а сегодня выслушиваю лекцию относительно суррогатного материнства… и являюсь соискательницей… претендую на то, чтобы меня выбрала какая-то богатая семья, чтобы я выносила их малыша…
И где-то это, может быть, даже очень благородно, ведь помогаешь людям, которые мечтают о малыше, но по каким-то причинам не способны иметь детей…
Что же я здесь делаю? – задает вопрос одна часть меня, а вот вторая… более прагматичная цепляется за слова о том, что за подобные услуги платят очень много…
Я прирастаю к стулу и сижу с прямой напряженной спиной, пока доктор внимательно изучает мою карту. Отчего-то опять в глазах жечь начинает. Слезы подкатывают и становятся комом поперек горла.
– Так… так… так… – проговаривает Альфия Муратовна, пока листает мою карту, как вдруг замирает, поднимает глаза от листа, который только что изучала, и упирает в меня строгий взгляд, суровый, я бы сказала, а у меня на душе такой кавардак и столько эмоций гуляет, что сил как-то реагировать просто нет, поэтому я встречаю насупленный взгляд женщины весьма ровно.
– Здесь написано, что у вас не было партнеров.
Смущаюсь такой прямоты. Не знаю, что ответить. Мне словно в укор этот факт ставят. Хотя ничего подобного у меня в книжке по факту не написано, просто, когда проходила в гинекологический кабинет, уточняла факт отсутствия половой жизни и врачи меня с легкостью отпускали.
– Вынуждена вам отказать, – отвечает резковато врач и захлопывает мою медицинскую карту, – вы нам не подходите. Сожалею.
В принципе, ничего из ряда вон не происходит. Я уже чувствовала, что не подхожу. По настрою и по глазам видела.
Но я не успеваю забрать свои документы, как дверь в кабинет доктора открывается. Причем в нее буквально влетает мужчина без стука. Одетый в дорогой костюм, он выглядит так, будто его что-то сильно удивило.
– Альфия, ты… ты не поверишь! – начинает и осекается, заметив меня, сидящую на самом краешке стула.
Я также в свою очередь поднимаю глаза на незнакомца. Дорогая одежда, часы на запястье золотые, безукоризненный шелковый галстук. Лицо маловыразительное, но сейчас излишне заинтересованное, будто диковинку какую-то увидел и глаз оторвать не может.
– Натуральная шатенка с бледно-зелеными глазами… Надо же…
Выдает будто на автомате и продолжает слишком откровенно меня рассматривать.
– Что за девушка? – спрашивает совершенно бестактно у врача и обращает внимание на мою карту, которая захлопнута и лежит на столе у Альфии Муратовны так, что на титульном листе виднеются мои имя и фамилия.
– Ничего особенного, Виталий Петрович, девушка нам не подходит. Я была вынуждена ей отказать ввиду несоответствия нашим требованиям.
Врач излагает свои мысли строго и профессионально.
– Почему вы так решили, я могу уточнить? – уже более холодно интересуется мужчина.
Если в первую секунду мне показалось, что он взбудоражен, и причем очень сильно, то сейчас я вижу сухого и безэмоционального собеседника, который забирает мой документ и принимается внимательно читать, скользя строка за строкой, обращая внимание на пометки.
– Причина отказа на тринадцатой странице, – поясняет доктор и мужчина быстро перелистывает, а я… я готова сквозь землю провалиться… Стыд охватывает так, что у меня щеки алеют.
И где-то я понимаю, что, возможно, здесь чисто профессиональный интерес, но… это как-то очень лично, вот так вот с ноги лезть в мои документы совершенно незнакомому мужчине.
Но за мыслями и шоком я не успеваю среагировать, как этот самый Виктор Петрович останавливает взгляд и будто замирает.
Через секунду он закрывает мою медицинскую карту и протягивает мои бумаги. По его строгому лицу понять я ничего не могу, но забираю свои документы, ощущая какое-то дикое смятение, но седовласый подтянутый мужчина за шестьдесят никак не комментирует то, что он прочитал.