Семья и школа
Шрифт:
К счастью, у них не было другого орудия, кроме перочинных ножей.
Они только искололи беднягу.
Испорченные дети, не так ли? Тосковали по трущобам? Были, разумеется, недовольны строгим приютским режимом?
Дело
Но самое нахождение смотрителя и девочек в тёмном чулане показалось странным.
Произвели расследование, и оказалось, что смотритель, очевидно, впавший в старческий разврат человек, «соблазнился».
И всё происшествие объяснилось местью со стороны детей:
— Делает с нами то же, что и дяденьки на воле. А платить — не платит.
Вот и весь результат всех моих исканий и писаний!
Для чего я рассказываю это?
Только, чтоб поделиться «горьким опытом» с теми великодушными людьми, которые сейчас так горячо взялись за святое дело спасения от гибели несчастных детей.
Сколько горячих порывов остыло на моих глазах! Потому я и пишу.
Мне хочется сказать этим великодушным людям:
— Вы открываете приюты. Но этим ещё мало, этим ещё ничего не сделано. Если вы хотите, чтобы приют приносил пользу, а не вред даже, ни на минуту ни на секунду и потом не оставляйте его без своего, без своего собственного призора. Не полагайтесь ни на кого.
Первое время всегда так и бывает. Первое время, а затем все эти приюты остаются на полное усмотрение разных смотрителей и смотрительниц.
— Если вы хотите, чтоб ваши приюты приносили, действительно, пользу, не выпускайте их не только первое, но и всё время из своего непосредственного тщательного, полного, ежедневного наблюдения. Иначе на смену вам, воодушевлённым, придут люди, люди ленивые, люди относящиеся к делу по-канцелярски, люди даже дурные. Если вы сами не будете, никому не доверяя святого дела, вникать в каждую мелочь, эти люди сумеют убедить вас, что «всё обстоит благополучно». И во что тогда превратится ваше доброе дело!
Ведь и московский городской работный дом устроен был с самыми лучшими намерениями.
А из очерков г. Подъячева мы знаем, в какой ад он превратился.
Ведь и тот приют, о котором я только что рассказал, основан был с самыми лучшими, великодушными намерениями.
Сколько душевного огня, увлечения было тоже, вероятно, вложено в дело его основания.
А что потом получилось?
Это горе всех наших филантропических учреждений. На первое время в них всегда великолепно, а потом-то воцаряются «мерзость запустения». Камнями, из которых выстроены эти приюты, убежища, богадельни, не мало вымощено ада.