Семья Корлеоне
Шрифт:
— Его мучат кошмарные сны, — объяснил Нико, кладя руку Анджело на плечо. — Он не может спать из-за кошмаров.
— Я тебе сочувствую, Анджело, — с трудом выдавил Сонни. Ему пришлось сделать усилие, чтобы произнести эти слова.
— Да, — пробормотал Анджело, — но тебе не надо было приходить сюда.
Сглотнув комок в горле, Сонни опустил взгляд на окно над входной дверью, за которой виднелся унылый ненастный день. Он поймал себя на том, что ему проще думать о деле, о мелочах.
— Перед тем как сюда прийти, я все тщательно проверил, — сказал он. — За домом никто не следит, так что все в порядке.
— Я
До Сонни не сразу дошел смысл его слов.
— Я принес вот это. — Он достал из кармана конверт. — Это хоть что-то, — сказал он, протягивая конверт Анджело.
Тот подчеркнуто скрестил руки на груди, отказываясь взять конверт.
— Я не вернусь к вам. Я больше не буду работать на вашу семью, — сказал он. — У меня будут какие-нибудь неприятности?
— Нет, — пробормотал Сонни, опуская руку с конвертом. — С чего ты это взял? — спросил он. — Мой отец все поймет.
— Хорошо, — сказал Анджело. Он шагнул к Сонни. Какое-то мгновение казалось, что он собирается его обнять, однако в последний момент он сдержался. — О чем мы думали? — сказал Анджело, и это прозвучало словно мольба. — Мы считали себя героями комиксов, с которыми никогда ничего не случится, так? — Он подождал, словно действительно полагал, что у Сонни может быть ответ. Но Сонни молчал, и Анджело продолжал: — Наверное, все это грезилось мне во сне, вот какое у меня ощущение, нам всем это грезилось во сне, мы были уверены в том, что с нами ничего не случится. Нас ведь не могли на самом деле убить, но… — умолкнув, он вздохнул. Глубокий протяжный вздох вырвался у него из груди, подобно стону, и один этот звук признавал смерть Винни, принимал ее. Анджело отступил назад, продолжая смотреть Сонни в лицо. — Я проклинаю тот день, когда познакомился с тобой, — сказал он, — с тобой и с твоей семьей. — Он произнес это ровным голосом, без злобы и гнева. После чего развернулся, поднялся по лестнице и скрылся за дверью.
— На самом деле он вовсе так не думает, — сказал Нико после его ухода. — Он сам не свой от горя, Сонни. Ты же знаешь, как близки они были, эти двое. Они были словно тенью друг другу. Господи, Сонни…
— Да, конечно, — пробормотал тот, протягивая конверт Нико. — Передай Анджело, я все понимаю. И передай ему, что наша семья сделает для него и для его родителей все, что только потребуется, и сейчас, и в будущем. Передашь, Нико?
— Анджело это знает, — сказал Нико, убирая конверт в карман. — Я обязательно передам ему этот конверт.
Похлопав его по плечу, Сонни стал спускаться по лестнице.
— Я провожу тебя до машины, — предложил Нико, следуя за ним. Выйдя на улицу, он спросил: — Что теперь станется с Бобби? Я слышал, он прячется.
— Не знаю, — сказал Сонни, и его тон ясно дал понять, что он не желает говорить о Бобби.
— Послушай, я хотел тебе сказать… — начал Нико, беря Сонни за руку и останавливая его. — Мы с Анджело много говорили об этом, и Анджело считает, что Бобби, наверное, стрелял в Стиви Дуайера, а не в твоего отца. Если он стрелял в твоего отца — это же получается какая-то бессмыслица, Сонни. И ты сам это понимаешь.
— В Стиви Дуайера?
— Так считает Анджело. Так считал и Винни. Они с Анджело успели переговорить об этом, прежде чем его убили.
Почесав голову, Сонни уставился вдаль, словно пытаясь увидеть то, что произошло во время марша.
— В Стиви Дуайера? — повторил он.
— Так говорит Анджело, — подтвердил Нико. — Сами они этого не видели, но Анджело говорит, что Стиви подкрался к твоему отцу сзади, а после выстрела Бобби его застрелил Лука. Меня там не было, — добавил он, засовывая руки в карманы, — но, Сонни, черт побери, Бобби любит тебя и твою семью, и он ненавидел Стиви. Это ведь разумно, разве не так?
Сонни постарался вернуться мыслями к маршу. Он помнил, как у него на глазах Бобби выстрелил в его отца, после чего тот упал, — но больше у него в памяти ничего не сохранилось. Стреляли все, стреляли повсюду. В конце концов Стиви Дуайер был убит. Сонни напряг память, однако все, что произошло во время марша и сразу же после него, представляло из себя беспорядочную мешанину. Он потер костяшками пальцев подбородок.
— Не знаю, — сказал он. — Не знаю, что, черт возьми, произошло. Мне нужно поговорить с Бобби. И очень плохо, что он скрывается.
Они подошли к машине Сонни.
— Да, но ты ведь знаешь, — сказал Нико, — ты ведь знаешь, что Бобби ни за что не выстрелил бы в твоего отца. Этого просто не может быть, — добавил он, — и ты это прекрасно понимаешь.
— Я сам не знаю, что я знаю. — Сонни шагнул на улицу, собираясь открыть дверь своей машины. — А у тебя как дела? — сказал он, меняя тему. — Как тебе нравится твоя работа?
— Работа как работа. — Нико снял шляпу, провожая взглядом, как Сонни садится в машину. — В доках работа тяжелая.
— Да я слышал. — Захлопнув дверь, Сонни откинулся на спинку сиденья. — Но зарплата у членов профсоюза приличная, верно?
— Ну да, — подтвердил Нико. — Конечно, моднющую одежду и все такое я больше не покупаю, но все в порядке. Ты слышал, у меня есть девушка?
— Нет, — сказал Сонни. — Кто она?
— Ты ее не знаешь, — сказал Нико. — Ее зовут Анастасия.
— Анастасия, — повторил Сонни. — Ты нашел себе отличную гречанку.
— Это точно, — улыбнулся Нико. — Мы уже поговариваем о том, чтобы пожениться и завести малышей. Наверное, теперь, когда у меня есть приличная работа, я смогу их обеспечить всем. — Спохватившись, Нико залился краской, словно сказал глупость. — Передай своему отцу от меня большое спасибо, Сонни. Передай, что я очень благодарен ему за то, что он устроил меня на эту работу, хорошо?
Сонни завел двигатель, затем опустил стекло, чтобы пожать Нико руку.
— Береги себя, — сказал он.
— Ладно, — ответил Нико. Он замялся у двери, глядя на Сонни, словно ему хотелось сказать еще что-то. Постоял еще мгновение, собираясь с силами высказать то, что давило на него, — но в конце концов сдался и, неловко улыбнувшись, развернулся и поспешил прочь.
Джимми Манчини плечом распахнул узкую дверь и втащил за собой Корра Гибсона. В помещении без окон у длинного стола из нержавеющей стали стоял Клеменца, помахивая зажатым в правой руке здоровенным мясоразделочным ножом, словно оценивая его вес и балансировку. Следом за Джимми вошел Эл Хэтс, неся дубинку Корра.