Семья Майклов в Африке
Шрифт:
Края палатки были подвернуты и подвязаны, чтобы ее продувало ветерком, и со своего места я видел, как Марджори и девочки беспокойно ворочаются на раскладушках. В конце концов девочки поднялись и заявили, что лучше пойти прогуляться, чем мучиться от жары в палатке и слушать назойливое гудение насекомых.
Дети так порывисты, что подчас необходимо умерять их пыл, чтобы они не причинили себе вреда. Поэтому я строго-настрого наказал дочерям не уходить слишком далеко от лагеря. Не прошло и трех минут, как они сломя голову примчались обратно с горящими от возбуждения глазами.
— Папа! Папа! — кричали они. — Мы встретили слоненка, он совсем
И не успел я встать с шезлонга, как они умчались обратно.
Я бросился за ними, Марджори, разбуженная криками, — за мной. Продравшись сквозь кустарник, со всех сторон обступавший наш лагерь, мы увидели девочек. Они стояли на пригорке, у края травянистой равнины, и указывали на молодого четырехгодовалого слона, который стоял совсем мирно, не подозревая о нашем присутствии. Я огляделся вокруг — нет ли поблизости еще слонов, — но, по всей видимости, малютка был действительно один. Мне казалось, что взрослые слоны обязательно должны быть где-то неподалеку, в тени зарослей, окаймлявших равнину: ведь встретить молодого слона совершенно одного, без взрослых — событие из ряда вон выходящее, даже, более того, неслыханное.
Понаблюдав некоторое время за слоненком, я заметил, что ест он совершенно необычным для слонов способом: подкапывает траву передней ногой, прижимает ее к хоботу и медленно продвигает вверх, до самого рта. Было совершенно ясно, что у слоненка поврежден хобот и он не может накручивать на него траву и отправлять ее в рот обычным способом.
Тем временем к нам присоединились трое наших помощников. Они подтвердили мое предположение. И тут Джун, всегда жалевшая увечных животных, внушила мне дерзкую мысль.
— Папа! Давай поймаем его и посмотрим, в чем дело! Я уверена, что он болен.
Как правило, молодые слоны не покидают стадо, не достигнув полной зрелости. Этот одинокий детеныш, вероятно, был единственным уцелевшим представителем стада, перебитого охотниками за слоновой костью, и, возможно, был ранен в хобот при бегстве. Поймав его, мы не только обеспечили бы себя материалом для нашего фильма, но и могли бы попытаться вылечить его. Ведь с парализованным хоботом он был почти так же беспомощен, как человек без рук.
Ловля диких животных — дело сугубо специфическое, требующее немалых навыков и сноровки, а ловить слона моим помощникам вообще никогда не приходилось. Я кратко проинструктировал их перед началом охоты, решив, что недостаток опыта они восполнят энтузиазмом.
Мой план был таков. Мы будем подбираться к слоненку со всех сторон и, воспользовавшись его замешательством, попытаемся затянуть веревку у него на ноге. Нас было шестеро. Я дал каждому из африканцев по длинной, крепкой пеньковой веревке и одну оставил себе.
Мы собрались у пригорка, наблюдая за слоненком. Он все еще не замечал нас и продолжал кормиться своим необычным способом. Перед началом кампании я дал последние указания. Марджори, Кэрол и Джун останутся на пригорке. В случае если слоненок побежит в их сторону, они должны будут встать во весь рост, энергично махать руками и стараться криками отогнать его обратно. Спокойно, с интервалами в пять минут мои помощники начали осторожно пробираться на отведенные им места, чтобы ждать моего сигнала к наступлению. Горячий полуденный воздух был недвижим, и я мог не опасаться, что слоненок учует запах двоих африканцев, которые уже стали поодаль с наветренной стороны.
Я дал знак остальным ребятам трогаться вперед. Они покинули заросшую кустарником опушку и начали тихо подкрадываться к слоненку. Сам я тоже направился к своему месту. Я находился ближе всех к животному, почти прямо перед ним. Местность была открытая, поросшая лишь невысокой, по щиколотку, травой. Не успел я пройти и десяти ярдов, как слоненок вдруг перестал есть и стал как вкопанный. Он уже заподозрил неладное. Я медленно поднял руку над головой, давая знак остальным замереть на месте. Минут десять, если не больше, мы стояли как истуканы. Наконец слоненок успокоился и снова начал есть. Я тихо подал знак трогаться дальше, и постепенно мы окружили его. Двигаясь почти улиточьим шагом, я подобрался к слоненку ярдов на тридцать и только тогда разглядел, что он гораздо крупнее, чем показался вначале. Ростом он был около пятидесяти четырех дюймов, а весил, должно быть, три четверти тонны.
Внезапно слоненок вскинул голову, растопырил уши, похожие на два одеяла с рваными краями, и замер на месте, прислушиваясь. При этом хобот его не поднялся понюхать воздух, как обычно у слонов, когда они почуют опасность, а безжизненно свисал точно плеть.
Затем слоненок издал пронзительный визг, напоминающий скрип шин на гудронированном шоссе, и устремился прямо на меня. Я выждал, пока он подбежит ярдов на пять, отскочил в сторону и стал заходить ему в тыл, подальше от его головы. Он мог сбить меня головой с легкостью тарана, и тут уж я был бы совершенно беззащитен: он затоптал бы меня насмерть. Но слоненок был не менее проворен, чем я. Он быстро повернулся, вновь издал свой устрашающий визг и бросился на меня. Я увернулся от него и на этот раз, и в тот самый момент, когда у меня мелькнула мысль, долго ли я смогу продержаться, прежде V чем он собьет и раздавит меня, вокруг раздались крики и свист, и на вельд, словно антилопы, выбежали мои ребята.
Такой оборот немало озадачил слоненка. Забыв обо мне, он повернулся к подбегавшим африканцам, которые прыгали как одержимые, размахивали руками и сыпали ругательства в его адрес. Воспользовавшись замешательством животного, я подскочил к нему сзади и попытался захлестнуть веревкой его заднюю ногу. Почувствовав, как веревка змеей оплетает ему лодыжку, он моментально развернулся на месте и, не успел я восстановить равновесие, словно паровой каток, ткнул меня в грудь. Я полетел по траве, как лопнувший футбольный мяч. Сквозь темную завесу, внезапно опустившуюся мне на глаза, я видел, как мои ребята одолевали слоненка. Один из них повис на хоботе, остальные, налетая друг на друга, пытались обвязать веревками его задние ноги. Еще не вполне оправившись от сотрясения, я вскочил на ноги и ринулся в гущу схватки.
Один из африканцев продолжал упорно висеть на хоботе слоненка, еще двое повисли у него на ушах. Кому-то удалось охватить веревкой его левую заднюю ногу, но дальше дело не пошло: остальная часть веревки превратилась в запутанный клубок узлов и петель и в таком виде ни на что не годилась.
Я схватил этот клубок и стал лихорадочно распутывать его. Пальцы меня не слушались. Неожиданно рванувшись, слоненок расшвырял своих преследователей и во весь опор помчался прямо к пригорку, где стояла Марджори с девочками. Меня и одного из ребят, имевшего глупость ухватиться за веревку, потащило вслед за ним.