Семья Майклов в Африке
Шрифт:
Присутствие малыша говорило о том, что где-то поблизости должно быть стадо слонов, и мы быстро смекнули, что, чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше для нас. Не прошли мы и двухсот ярдов, как показались три огромные слонихи, медленно шагавшие нам навстречу.
Волы в любую минуту могли почуять запах слонов и обезуметь от страха, поэтому надо было немедленно что-то предпринять, чтобы наши послушные, хорошо обученные животные не превратились в необузданных, бешено скачущих бестий. Я галопом пустился навстречу слонихам и приблизился к ним ярдов на тридцать. Подступиться ближе оказалось невозможно: увидев слоних, Резвый
Слонихи еще не заметили нас, но, заслышав крики погонщиков и щелканье бичей, остановились как вкопанные, растопырили свои огромные уши, подняли хоботы и стали прислушиваться и нюхать воздух.
Несколько секунд мы стояли друг против друга. Фургон, изменив курс, медленно удалялся из опасной зоны. Одна слониха, возможно мать слоненка, беспокойно задвигалась на месте. Если бы она решила, что жизнь ее детеныша в опасности, она немедленно перешла бы в нападение.
Направив дуло ружья в воздух, я нажал спусковой крючок. Раздался оглушительный грохот. Резвый, испугавшись неожиданного выстрела, рванулся вперед, и я свалился в терновый куст. Выбравшись из куста, я не увидел ни слонов, ни лошади.
Последующие дни я причисляю к самым счастливым дням моей жизни. Иногда операторы ночевали в лагере вместе с нами. В таких случаях мы засиживались допоздна, распевая народные песни под аккомпанемент концертино и гитары и слушая африканские легенды, которые рассказывал М'Луми, погонщик. К нашему удовольствию, стали попадаться большие стада буйволов, гну и жирафов. Самыми многочисленными среди антилоп были импалы, их стада в пятьсот и более голов встречались довольно часто. Эти грациозные животные — отличные прыгуны. Известны случаи, когда они перемахивали через кусты более двенадцати футов высотой. В исключительных обстоятельствах одним прыжком они могут покрыть расстояние в тридцать пять футов. И прыгают без видимых усилий, как бы плывут по воздуху в волнообразном движении, совершенно несвойственном антилопам других видов. Достигший зрелости самец может весить до ста сорока фунтов. Их мясо по большей части вкусно и всегда имеет спрос у знатоков.
Жить на подножном корму на манер воортреккеров во многих отношениях трудно, но мяса у нас всегда было достаточно, и я не видел ничего незаконного в том, чтобы стрелять ровно столько дичи, сколько мы могли съесть, лишь бы не бить ее бессмысленно. Я не сразу научился прицеливаться из своего древнего ружья, но тем не менее вскоре уже одним выстрелом укладывал импал и даже винторогих антилоп.
Целыми днями мы питались тем, что добывали с помощью удочки и ружья. Мы охотно обходились без роскошеств цивилизации — разбивали лагерь в открытой лощине или в тени дерева на берегу ручья, строили из терновника ночной загон для волов, так как вокруг бродили львы и леопарды, и потрошили муравейник, чтобы устроить в нем печь, в которой Марджори пекла хлеб и пшеничные лепешки. По утрам Кэрол и Джун с удовольствием помогали запрягать волов. Они каждому животному дали кличку — Белоногий, Корчеватель, Белоголовый и так далее.
Так благополучно текли наши дни. Мы были все время в движении и не задерживались долго на одном месте.
Лишь под самый конец нашего сафари, когда мы выходили из богатого крупным зверем края на подступы цивилизации, с нами чуть было не стряслась беда.
Нам встретилась большая стая охотящихся львов, и они тотчас наметили себе в жертву наших волов. Громыханье фургона и щелканье бичей сдерживали их, но все утро они мелькали в подлеске то там, то тут, следуя параллельным с нами курсом. Казалось, рано или поздно голод победит страх и мы неминуемо подвергнемся нападению. Марджори и девочки все время сидели в фургоне и не отваживались спуститься на землю, даже когда тряска и качка делались невыносимыми. Погонщики нервничали, то и дело искоса поглядывали в тенистый сумрак зарослей. Волы тоже беспокоились. Я опасался, что с наступлением темноты даже преграды из терновника и костры не смогут удержать львов от нападения.
Выход из положения был один — подстрелить трех-четырех антилоп и оставить их на своем следу львам на съедение. В таком случае мы более или менее застраховали бы себя от нападения, так как сытый лев никогда не нападает.
Я велел сделать остановку и изложил свой план Пенге и погонщикам. Все сочли его превосходным, один только Пенга заметил:
— Позор отдавать столько хорошего мяса этим чертовым львам!
Кэрол и Джун были несколько расстроены моим намерением убить так много «этих славных животных». Я объяснил им, что без волов мы можем надолго застрять здесь в глуши, тем более что джип с операторами ушел вперед к Худспройту, куда подходила небольшая железнодорожная ветка. Оттуда мы собирались возвратиться в Преторию поездом, а фургон доставить ближайшим товарным составом. Если б мы захотели проделать остаток пути в фургоне, мы не поспели бы домой к возобновлению занятий в школе.
Мне не стоило большого труда убить четырех антилоп и одну зебру: они встречались буквально на каждом шагу. Некоторое время мы волочили мертвых животных за фургоном, чтобы оставить за собой кровавый след, затем бросили их на съедение львам, которые, я уверен, с удовольствием сделали свое дело.
В ту ночь в лагере было спокойно, лишь издали доносился рев львов, «славивших» своего предусмотрительного попечителя.
Пятью ночами позже я сам вознес хвалу Богу у себя дома за столом, окруженным четырьмя загорелыми «воортреккерами».
Глава двенадцатая
Обратно в целлулоидные джунгли
Стоя на трапе, прислоненном к люку воздушного лайнера ДС-6, который должен был доставить меня в Англию и в багажном отделении которого лежали мои восемь законченных телевизионных фильмов, я махал на прощание своему семейству, стоявшему на балконе иоганнесбургского аэропорта Ян-Смэтс.
Два дня спустя я заключил в Лондоне выгодную сделку и, прежде чем отбыть в Нью-Йорк, имел удовольствие созерцать мои фильмы по телевизионной программе Би-би-си. В моей жизни это был великий, торжественный момент. Я сожалел лишь о том, что Марджори, Кэрол и Джун не могут разделить со мной радость. Наконец-то я чувствовал себя на пути к успеху.
Однако переговоры в Нью-Йорке шли не так успешно, как мне хотелось бы. Обходя со своими фильмами одну телекомпанию за другой, я везде получал один и тот же совет:
— Ваш материал великолепен, это как раз то, что нужно американской публике. Но пятнадцатиминутки теперь не в моде. Возвращайтесь обратно и сделайте получасовые фильмы. Сегодня никто не купит фильм короче чем на полчаса.
В конце концов я нашел в Нью-Йорке посредника, который сказал, что «Семья Майклов в Африке» вещь совершенно «железная», и упросил меня оставить ему пять основных фильмов — те, что он с уверенностью брался пристроить. Я составил контракт, по которому он получал десять процентов комиссионных в случае продажи фильмов, и, подписав его, вернулся в Преторию, где на деньги, полученные от Би-би-си, начал перекраивать свой материал в тридцатиминутные фильмы.
В течение восьми месяцев я и мои сотрудники работали в среднем по шестнадцати часов в сутки, создавая телевизионные тридцатиминутки. Я решил делать по одной картине в месяц, чтобы как можно скорее вернуться в Америку с новой программой. Мне казалось, что вот-вот кто-нибудь нападет на подобную же мысль и опередит меня.
Кэрол и Джун участвовали в съемках по субботам, воскресеньям и в праздничные дни, давая мне возможность снимать дополнительные сцены. Если место съемок было слишком далеко и Мардж не могла приехать ко мне с девочками на машине, я доставлял их к месту съемок на вертолете. Для этой цели у нас всегда была наготове посадочная полоса. Затем они самолетом же возвращались обратно, чтобы в понедельник утром быть в школе.