Семья напрокат
Шрифт:
– Тебе действительно она нравится?
– Да, очень! Она прекрасна.
– Я как раз собирался поручить грузчикам, которые привезли манеж Никиты, выкинуть её на помойку. Но, раз она так тебе понравилась…
– Да, оставь её тут, пожалуйста! Я буду на ней спать.
Глаза мужчины невольно расширяются, а брови удивлённо ползут вверх:
– Но, мы же семья…
– Ну, хотя бы пока твои родственники не приехали, я не хочу спать с тобой в одной постели.
Я опускаю глаза в пол и дрожу, как провинившаяся школьница перед учителем.
– Не вопрос. Ты можешь спать и в детской, пока не приехали бабушка с сестрой. Там стоит диван. Но, Маргарита, когда гости приедут, ты, как моя невеста, будешь ночевать в моей постели.
Сглатываю слюну, представив себе всё это в самых пикантных подробностях. Кажется, я переоценила свои силы. Ночевать в одной постели с симпатичным сексуальным мужчиной? После более полугода воздержания? Мне кажется, это будет выше моих сил.
Ещё не поздно отказаться.
– Я не притронусь к тебе, обещаю.
Как ушат холодной воды вылил. Сглатываю слюну. Смогу ли я отказаться от такого соблазна – вот в чём вопрос.
– Я тебе сразу говорил, что ты несколько не в моём вкусе – я люблю девушек поизящнее.
Эта фраза больно резанула слух, и я содрогнулась от пробежавшей дрожи. Что о себе вздумал этот выскочка? Что он может вот так, безнаказанно хамить мне, указывать на мои неидеальные пропорции?
– Так что ж ты не подыскал на роль Лизаветы девушку поинтереснее?
Гордо вздёргиваю подбородок, и нагло, с вызовом, смотрю в зелёные глаза хоккеиста. Что там в них? Ухмылка, сарказм, насмешка? Конечно, что угодно, только не раскаяние.
– Не было времени выбирать.
У меня перехватывает дыхание. Развернуться и уйти? Дать пощёчину? Ну, а что – я уже набила руку на самодовольной физиономии Игоря.
Хоккеист смотрит на меня сверху вниз, насмешливо улыбаясь, а я даже ничего не могу ответить – настолько я обескуражена его внезапным заявлением.
– Обещаю, если мне ещё раз понадобится актриса на роль моей бывшей любовницы, я не буду вас тревожить. Ну, а сейчас, если мы всё выяснили, идём, я покажу детскую.
Он разворачивается и выходит за дверь первым, даже не дав мне возможность ответить на его красноречивую фразу. Чёртов наглец!
Прижав к себе сыночка покрепче, я выхожу в коридор и по мягкому, пушистому ковру попадаю в детскую. Белоснежная комната будто безликая – светло-серые стены, белая мебель. Конечно, всё очень дорогое, но совершенно неинтересное. Ни ярких акцентов, ни весёлых картинок, наклеек, ничего, что бы превращало это скучное помещение в комнату маленького ребёнка.
Полонский не обманул – вдоль одной стены стоял серый диван с серо – розовыми подушечками. Это было хоть какое-то разнообразие. И я понимаю, что, скорее всего, это – тоже покупка Лизаветы.
Мой вопросительный взгляд поймал хоккеист, и сухо кивнул:
– Да, этот диван тоже покупала Лиза. Я бы, конечно, выбрал что-то менее розовое. Ну, зачем пацану в комнату этот оттенок? Но она настояла на своём.
– А почему в комнате всё такое безликое? Это же детская.
– Главное – чистота и порядок. А весь хлам, которым женщины любят загромождать помещение, я терпеть не могу.
Вздыхаю. И что яркая модель нашла в этом зануде?
Ведь все характеризуют Лизавету как модную, яркую девушку. Красиво и вычурно одевающуюся. Ей явно было неуютно жить в такой обезличенной квартире. Или, всё это было? Но, раздосадованный, обманутый мужчина попросту избавился от всего, что ему напоминало о присутствии любовницы.
И непонятно, что она нашла в хоккеисте? Таким ярким темпераментным девушкам нужен кто-то менее холодный и спокойный. Ведь именно в этом она упрекала Полонского, когда сбежала. Но ведь жила же с ним как-то полтора года, ребёнка родила.
Это очень странно. Не верится мне в бескорыстную любовь девушки.
– Сейчас грузчики внесут манеж, покажите, куда его лучше поставить.
Максим Дмитриевич торопливо выходит из детской, прикрыв за собой дверь. Я с облегчением опускаю сынишку на пол – пусть поползает, осмотрится.
История с исчезновением Лизаветы нравится мне всё меньше и меньше. А хоккеист – вовсе не такой душка, каким хочет казаться. Кажется, модель была здесь несчастлива, а мужчина не приложил никаких усилий, чтобы создать для любимой женщины комфортную обстановку.
И ищет ли он сына на самом деле? В доме нет игрушек, одежды, фотографий. Ничего, что бы напоминало о том, что совсем недавно здесь жили девушка и ребёнок.
Или? Всё же хоккеист избавился от будоражащих душу вещей? Как бы я поступила на его месте? Возможно, тоже бы всё повыкидывала, что хоть как-то напоминает мне о предателе.
Я села на диванчик, закинула ногу на ногу и откинулась на спинку. Максим Дмитриевич вряд ли любил свою любовницу – уж очень быстро он о ней позабыл, начав флиртовать с другими женщинами. В мозгу мигом всплывает инцидент в японском ресторане, где Полонский пытался познакомиться с официанткой.
А может, это просто защитная реакция, чтобы вновь почувствовать себя уверенным?
Даже, если спортсмен – типичный бабник, не пропускающий ни единой юбки, тогда почему он всё же не женился на женщине, которая подарила ему сына? Почему Лиза почти полтора года ходила в статусе любовницы?
Я бы вообще засомневалась, а была ли она, но консьержка Тамара Павловна определённо знала Лизавету. И, какая она была? Яркая, модная, энергичная.
Я закусываю губу. Во что я снова вляпалась?
А вдруг – хоккеист – это синяя борода? Убил свою любовницу, а меня поставил на её место, исполнять заученную роль перед своими родственниками.
От этих мыслей по телу побежала волна дрожи.
– Да нет, быть того не может.
Качаю головой. Что-то я разнервничалась. Нет, зачем Полонскому этот спектакль?