Семья Тибо (Том 2)
Шрифт:
Жак прервал его:
– Я просто хочу знать...
– Что сталось с твоей частью?
– Да.
– Она тебя ждет.
– Если бы я захотел... получить ее, это было бы сложно? Долго?
– Нет ничего проще. Пройдешь в контору к нотариусу Бейно, и он даст тебе полный отчет. Затем к нашему биржевому маклеру Жонкуа, которому поручены ценные бумаги, и сообщишь ему свои инструкции.
– И это можно сделать... завтра?
– Если хочешь... Тебе нужно спешно?
– Да.
– Что ж, - заметил Антуан, не рискнув расспрашивать подробнее, - нужно будет только предупредить нотариуса о твоем приходе... Ты не зайдешь ко мне нынче днем повидаться с Рюмелем?
– Может быть... Да, пожалуй...
– Ну вот и отлично; я передам тебе письмо, а ты завтра сам снесешь его к Бейно.
– Ладно, - сказал Жак, открывая дверцу автомобиля.
– Я спешу. Спасибо. Скоро вернусь за письмом.
Антуан, снимая перчатки, глядел ему вслед. "Ну и чудак! Он даже не спросил меня, сколько составляет эта его часть!"
Он забрал газеты и, оставив машину подле тротуара, задумчиво направился в дом.
– Вам звонили, - сообщил ему Леон, не поднимая глаз.
– Такова была уклончивая формула, которую он принял раз навсегда, чтобы не произносить имени г-жи де Батенкур; и Антуан никогда не решался сделать ему на этот счет какое-нибудь замечание.
– И очень просили позвонить к ним, когда вернетесь.
Антуан нахмурился. У Анны просто какая-то мания надоедать ему по телефону!.. Тем не менее он направился прямо в свой кабинет и подошел к аппарату. Несколько секунд он стоял перед трубкой, все еще в соломенной шляпе, сдвинутой на затылок, и с застывшей в воздухе рукой. Отсутствующим взором глядел он на газеты, которые только что бросил на стол. И внезапно резким движением повернулся на каблуках.
– К черту!
– сказал он вполголоса.
Право же, сегодня ему действительно не до того.
Жак, умиротворенный беседой с Антуаном, думал теперь только о том, чтобы увидеться с Женни. Но из-за г-жи де Фонтанен он не решался явиться на улицу Обсерватории раньше половины второго или двух.
"Что она сказала матери?
– думал он.
– Какой прием меня ожидает?"
Он зашел в студенческий ресторанчик возле Одеона и не торопясь позавтракал. Затем, чтобы убить время, направился в Люксембургский сад.
Тяжелые облака наползали с запада, по временам закрывая солнце.
"Прежде всего Англия не стала бы ввязываться, - говорил он себе, думая о воинственной статье, которую прочитал в "Аксьон франсез", - Англия сохранила бы нейтралитет и стала бы наблюдать за дракой, ожидая часа, когда сможет выступить арбитром... России понадобились бы месяца два, чтобы развернуть военные действия... Франция очень скоро была бы разбита... Следовательно, даже с точки зрения националиста, единственный разумный выход - сохранять мир... Печатать такие статьи - преступление. Что бы там ни говорил Стефани, а воздействия их на психику читателя отрицать нельзя... К счастью, массы обладают достаточно сильным инстинктом самосохранения и, несмотря ни на что, удивительным чувством реальности..."
Огромный сад был полон света и тени, зелени, цветов, играющих ребятишек. Пустая скамейка у чащи деревьев манила его к себе. Он опустился на нее. Мучимый нетерпением, неспособный на чем-либо сосредоточиться, он думал о тысяче вещей сразу - о Европе, о Женни, о Мейнестреле, об Антуане, об отцовских деньгах. Он услышал, как часы Люксембургского дворца пробили четверть, затем половину. Он принудил себя выждать еще десять минут. Наконец, не в силах терпеть дольше, поднялся и пошел быстрым шагом.
Женни не оказалось дома.
Это было единственное, чего он не предвидел. Разве она не сказала: "Я целый день буду дома"?
Совершенно растерявшись, он заставил несколько раз повторить данные ему объяснения: "Госпожа де Фонтанен на несколько дней уехала... Мадемуазель отправилась провожать ее на вокзал и не сказала, в котором часу вернется".
Наконец он решился уйти из швейцарской и, ошеломленный, снова очутился на улице. Он был в таком смятении, что одно мгновение думал, нет ли какой-либо связи между внезапным отъездом г-жи де Фонтанен и признаниями, которые Женни, наверное, сделала матери накануне вечером, когда вернулась домой. Абсурдное предположение... Нет, надо отказаться от попыток разобраться во всем этом, не повидавшись сначала с Женни. Он припомнил слова консьержки: "Госпожа де Фонтанен на несколько дней уехала". Значит, в течение нескольких дней Женни будет одна в Париже? Эта благоприятная перспектива несколько смягчила его разочарование.
Но что ему предпринять в данный момент? В его распоряжении был весь день до четверти девятого, когда Стефани должен был свести его с двумя особенно активными партийными работниками секции Гласьер. До тех пор он был свободен.
Ему вспомнилось приглашение Антуана. Он решил отправиться к брату и у него подождать, пока не настанет время возвратиться к Женни.
ПРИМЕЧАНИЯ
СЕСТРЕНКА (И.Подгаецкая)
1 Зуав.
– Зуавами назывались солдаты французской колониальной пехоты в Северной Африке, получившие свое имя от кабильского племени "Зуауа", из которого вначале набирался пехотный корпус. Впоследствии он целиком состоял из французов, носивших арабскую военную форму.
2 Венсан де Поль (1581-1660) - французский священник, основатель благотворительного приюта для подкидышей.
3 Ренан Эрнест (1823-1892) - французский писатель, историк и философ-позитивист.
4 ..."с кощунством на устах".
– Цитата из сочинения Ренана "Детские и юношеские воспоминания" (1831).
5 Пеги Шарль (1873-1914) - французский поэт-католик, в 1900-е годы близкий к социалистическим кругам. Погиб на фронте первой мировой войны. В его журнале "Двухнедельные тетради" печатались Жорес, Анатоль Франс, Ромен Роллан и другие.
6 ...кем был он для молодежи...
– Видимо, речь идет об Эмиле Золя, имевшем в 80-е годы XIX в. особую популярность среди студенческой молодежи.
7 Люневиль - город на северо-востоке Франции; до первой мировой войны находился вблизи франко-немецкой границы.