Семья в долг
Шрифт:
А вместо этого Стас ее поцеловал. Не мог поступить иначе. Он обязан ощутить вкус ее губ. Убедиться, что вовсе не те. Что все не более чем мираж, игра его больного воображения. А сам попал в капкан, потерялся в водовороте чувств, который закружил так стремительно, что земля под ногами плавилась. По венам текла раскаленная лава. Спустя столько лет он целовал свою Тори. Ее вкус, ее губы, ее движения. Ток бежал по оголенным нервам, остро, запредельно, невозможно. Это не поцелуй – это оглушительный взрыв, от которого разлетелись в щепки остатки
Из воспоминаний Стаса вырвал звонок смартфона. Дрожащей рукой принял вызов. Сейчас ему озвучат приговор.
– Станислав Юрьевич, это Скляров вас беспокоит.
– Слушаю, – голос дрогнул, – Что там у вас?
– Я вам сейчас результаты на почту отправлю. Но решил сообщить лично,– заискивающий голос врача. – Хоть это категорически против правил, но для вас Станислав Юрьевич…
– Я понял,– обрывает со злостью. – Так какой результат?
– Совпадение последовательности дезоксирибонуклеиновой кислоты менее семи процентов. Материнство исключено.
Глава 8
Когда гости ушли, Ваня еще долго не мог успокоиться. Говорит, сыплет оскорблениями, едва стоит на ногах, а все не уймется.
– Жена – это поддержка. А ты только берешь и требуешь. Где бы ты была сейчас без меня? Землю грызла? – процедил со злостью, надкусывая бутерброд с лососем. – Такой шанс выпал, провести время в компании друзей. Могла с нами посидеть, Антоха сыграл бы на гитаре, душевно бы посидели. Я хотел отблагодарить их, обсудить бизнес. А ты устроила концерт, пожадничала кукол. Вот скажи, зачем Аньке их столько? Солить будет? Одна кукла и нормалек. Зачем ее баловать? Тем более, когда нам бабки нужны, – слова льются непрерывным потоком, язык заплетается, глаза закатываются, а муж все больше заводится.
– Вань, иди спать. Завтра поговорим, – в таком состоянии с мужчиной не надо вступать в разговор. Меня еще мама учила. Вот проспится и на следующий день будет толк.
Но его слова как занозы в сердце впиваются. Ранят. Выстраивают между нами стену отчуждения. Или всему виной Андриевский? Вот даже сейчас в такой момент о нем думаю. Паршиво на душе, с какой стороны ни глянь – мрак.
– Я все продумал, о будущем нашем забочусь. Проекты пробиваю, с людьми советуюсь, угостить хотел, показать семейное гостеприимство, а в итоге опозорила меня, коза неблагодарная.
– На данный момент работаю только я, – не удержалась, вырвалось. Обидно стало.
– Да ты че! – присвистнул. – Ага, ага… была бы у нас трехкомнатная хата, всем бы места хватило. И не надо было гостям на головах друг у друга сидеть. Так что если посчитать… кто и что сделал… Эх, Ленка, ни капли совести и стыда, разбаловал я тебя.
Знает, куда бить. А то, что это родной человек от этого еще больнее. Но он ведь сейчас в неадекватном состоянии. Завтра все будет иначе. Только горький пепел его слов оседает в душе.
– А ведь и дальше баловать хочу. Куртку новую тебе выбрать, Аньку одеть. И все у нас будет. Сейчас вложусь, и мы такие деньжищи поднимем, что даже сможем из этой халупы переехать. Но разве ты ценишь? Такой вечер испортить… – взял тарелку с салатом и съел несколько ложек. Майонез по подбородку течет, он этого не замечает. – А мне тоже отдых нужен. Халява перепала, так надо уметь расслабиться. Занудная и жадная ты Ленка. Обо мне ни капли не думаешь!
Дальше слушать я не стала. Забрала доченьку из кухни, уложила в кроватку. Подождала, пока уснет. Благо при малышке, Ваня не стал продолжать свои оскорбления. Сидел и поглощал еду в одиночестве. А я уже рада, что перестал выливать на меня потоки желчи и ругательств.
– Ты это… уберись тут! – икнул.
Ничего не ответила. Ушла спать на кухню. Первый раз за нашу семейную жизнь. Что в него вселилось? К нам ведь заходили его друзья и раньше. Я проводила время на кухне. Но все было тихо, нам всегда удавалось прийти к взаимопониманию. Или что-то во мне поменялось? И я на него смотрю немного другим взглядом?
Ваня быстро заснул и захрапел. А я так и не сомкнула глаз. Лила слезы в подушку. Старалась убедить себя, что завтра все изменится. Ссоры ведь бывают в каждой семье. Но обидные слова Вани так и звучат в голове на повторе, будто заело пластинку, и никак ее не выключить.
Еще и лицо Стаза стоит перед глазами, зверюга словно насмехается надо мной. Как в таком состоянии уснуть? Они как сговорились добить меня окончательно.
Утром, когда с доченькой уходили из квартиры, Ваня еще спал. Глаза опухли до такой степени, что веки полностью не размыкаются, все расплывается, и пекут нестерпимо. А мне еще целый день стоять за прилавком.
Отвела Анютку в садик и на работу. Приготовилась уже новые ящики таскать. Стас ведь все скупил, значит, мне новый товар раскладывать. Ошиблась… Грузчики снуют туда суда.
– Доброе утро, Лена, – шеф явно в хорошем расположении духа.
– Здравствуйте… У нас пополнение штата?
– Как сказать, – замялся. – Тут этот твой меценат… В общем… нанял парней, оплатил их работу и сказал, что мой бизнес прикроет, если ты хотя бы один ящик поднимешь.
– Серьезно? – я так опешила, что не могу понять своих ощущений.
– Да. Дал указания тебе не говорить. Но как тут о таком промолчишь. Чем ты его зацепила, а, Лен? – и пытливо так на меня смотрит.
– Ничем.
Захожу за прилавок. Нет у меня желание вести дискуссию. Тем более я прекрасно понимаю, к чему Андрей Валентинович клонит. А переубеждать… чем больше отрицаешь, тем сильнее люди будут верить в небылицы.
Стас… чего он добивается? По идее я должна разозлиться, а не выходит. Давно я не ощущала заботы и, как ни странно, получила ее от чужого мужика. А от родного мужа – ушат помоев. Больно. Слезы снова наворачиваются на глаза. Надо что-то менять в наших отношениях с Ваней. Спасать семью, пока не поздно.