SEN. Книга. Почти научная фантасмагория с прологом и эпилогом

Телевный Сергей

– Не знаю… Ну, хорошо, – голос уже не такой спокойный, – приезжай, – она назвала адрес и код домофона, – сегодня… сможешь?

– Да, уже еду! – спохватившись спрашиваю:

– А как же… муж?

– Михаил в командировке, в Пуэрто-Рико… уже месяц.

– Понятно, выезжаю!

Я выскочил из дома, забежал в магазин напротив, схватил бутылку полусухого "Рислинг Эльзас" и коробку пирожных-корзиночек, вызвал по телефону «Яндекс-такси» и, через сорок минут стоял перед вторым подъездом пятиэтажки на Дмитровском шоссе. Безрезультатно пытаясь унять бешено колотящееся сердце, ввожу код на домофоне и захожу в подъезд. Третий этаж, квартира 31… Жму кнопку звонка. Десять секунд, пятнадцать, двадцать…

Щёлкает замок, дверь открывается, на пороге она, приглашающий жест… С лицом, пылающим как нейтронная звезда (почему-то вспомнился этот термин… да, интервью… Михаил Киселёв… Аресибо), переступаю порог. На ней розовая блузка и бежевые брючки-слимы, бежевые туфельки (интересно, она специально их надела или всё время так ходит дома?), узкие очки; она такая же стройная, как и тогда, только грудь стала (как мне показалось) на размер больше, но это только добавило ей шарма и… сексуальности, что ли (чёрт возьми!).

– Привет, – я не мог отвести от неё взгляда. – Как твоя мама? – ничего умней не придумалось.

– Спасибо, Серёжа. Она здорова, живёт там же, в Кропоткинском переулке, помнишь?

Я кивнул.

– Ну, вот а здесь мы живём (на слове «мы», выделенном интонацией, она показала на открытую дверь, на пороге которой стояла и внимательнейшим образом разглядывала меня девчушка – копия мамы…

– Ты не голоден? (Я мотнул головой). А то нам с Лиечкой пора гулять, – Рэйчел подошла к дочке, та прижалась к маминой коленке, – не составишь нам компанию? Здесь рядом есть небольшой парк…

Я кивнул и, вручив ей пакет с вином и пирожными, шагнул к девочке. Та спряталась за мать и, выглядывая из своего укрытия, с любопытством рассматривала меня.

– Это дядя Серёжа, – Рэйчел указала в мою сторону, – пойдём гулять?

Девчушка повторила:

– Дядя Сеёза, гуять.

– Подожди, мы сейчас оденемся, – кивок и улыбка мне.

Через десять минут мы втроём шли в парк. Лия, в красной курточке и розовой вязаной шапочке с помпоном, держала маму за руку и поглядывала в мою сторону, я шёл рядом.

– Здесь в пяти минутах ходьбы – парк «Дубки», – сообщила Рэйчел. Мы пересекли улицу, прошли мимо какой-то церквушки и вошли в парк. Осень была в разгаре, октябрь, жёлтые и оранжевые листья усеивали дорожки: кленовые, дубовые, ещё неизвестно какие… Вышли к детской площадке, там были качели, горки, песочница, какие-то другие сооружения. Мама подвела Лиечку к песочнице и, вручив ей совочек и формочки, присела на ближайшую скамейку; я тоже опустился рядом. Заметив, что я не свожу с неё глаз, Рэйчел спросила, улыбнувшись уголком рта:

– Что, сильно изменилась?

– Так ты теперь Киселёва? – зачем-то спросил я.

– Да.

– Какая ты красивая! – невольно вырвалось у меня: – Ты просто излучаешь флюиды счастья, – добавил почему-то (боже мой, что за банальную ахинею я несу!).

Рэйчел с улыбкой посмотрела в сторону песочницы, где копошилась дочка, и сказала:

– Да, я счастливая, у меня есть всё, что нужно человеку на этом свете.

У неё были глаза Мадонны Каупера [137] …

137

Малая Мадонна Каупера – картина итальянского художника эпохи Высокого Возрождения Рафаэля Санти, изображающая Богоматерь с Младенцем. Была написана приблизительно в 1505 г. в период переезда Рафаэля из Урбино во Флоренцию.

– Си-мэ-ни ха-хо-тaм аль-ли-бэ-ха ка-хо-тaм аль-зэ-ро-э-ха ки-а-зa ха-мa-вэт а-a-вa ка-шa хи-шэ-oль ки-нa рэ-ша-фэ-a риш-пэй эш шал-э-вэт-я, – по слогам, немного запинаясь, продекламировал я (по памяти, я выучил этот стих, который по моей просьбе надиктовал мой знакомый гебраист Илья).

– Печатью на сердце меня положи, печатью – на рyку, ибо сильна любовь, как смерть, ревность, как ад, тяжела, стрелы ее – огонь, искры и пламя [138] , – перевела Рэйчел, удивлённо улыбнувшись, – да ты неплохо знаешь иврит!

138

Шир ха-ширим (ивр.) – Песнь Песней, гл. 8, ст. 6 (пер. Якова Лаха). В Библии (синодальный перевод) этот стих выглядит так: "Положи меня, как печать, на сердце твоё, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы её – стрелы огненные; она пламень весьма сильный".

– Ну, кроме этого стиха, я мало что знаю… Но это, по-моему, самое сильное место в Ветхом Завете, – я набрался смелости и посмотрел ей в глаза. Тут опять накатило… Голова вдруг закружилась, на несколько секунд окружающее расплылось и ушло куда-то из поля зрения, в глазах завертелись радужные пузыри… Из круговерти выплыло мужское лицо с небольшим шрамом под левым глазом.

"Lex de maiestatis minutae [139] !" – произнёс громоподобный голос; лицо стало бледнеть, истаивать и вскоре совсем растворилось…

139

Закон об умалении величия (лат.).

Очевидно, она заметила, что со мной что-то не так, потому что схватила меня за руку и испуганно спросила:

– Что с тобой? – в голосе явно звучала тревога. Я уже приходил в себя, по лбу текли струйки пота.

– Ничего… всё в порядке, – выдавил я, оглядываясь. – Мою маму звали Лией, – зачем-то сообщил я. Её рука всё ещё сжимала мою ладонь; голова немного кружилась, но я уже овладел собой. Я погладил её по руке, она запоздало отдёрнула её…

Пока происходило вышеописанное, выяснилось, что в песочнице появилась девочка примерно такого же возраста, что и Лия, в розовой курточке и сиреневой шапочке с пушистым помпоном, рядом стоял, видимо, дедушка в коричневой куртке и чёрной бейсболке с надписью «Arizona», совершенно седой, и пытался загасить разгоравшийся конфликт между девчушками, заключавшийся в притязаниях на формочку в виде бабочки, которой хотели завладеть обе. Рэйчел включилась в разборку, сказав:

– Лия, пожалуйста, отдай девочке формочку.

Дедушка увещевал внучку:

– Полина, будь добрее, уступи девочке, видишь – она хочет поиграть.

Полина, нахмурив брови, с неохотой протянула Лие бабочку.

– Что нужно сказать? – обратилась мама к Лиечке.

– Спасибо, – чуть слышно пробормотала та. Полина, видимо в порыве великодушия, протянула Лие ещё свой совок. Конфликт был исчерпан, бывшие соперницы увлечённо лепили куличики… Дед, испросив разрешения, присел рядом с нами.

– У вас чудесная дочка, – обратился он почему-то ко мне. Рэйчел бросила быстрый взгляд в мою сторону, но промолчала, слегка усмехнувшись. У меня снова заколотилось сердце… Чёрт возьми! А ведь у меня могла бы быть такая дочурка, этакий ангелочек… сидеть у меня на коленях, слушая сказку… Сглотнув комок, подступивший к горлу, я вымученно улыбнулся:

– Ваша внучка?

– Да, ей два с половиной года. Вашей Лие, видимо, столько же?

Рэйчел подключилась к беседе, подтвердив:

– Да. Вы в садик ходите?