Сеньор Виво и наркобарон
Шрифт:
– Аче, Качита! – приветствовали ее люди, называя уменьшительным именем. Серхио повторил свой вопрос, и она ответила:
– Я одарю его любовью многих женщин, и он утешится, потеряв ту, что заберут у него, я дам ему радости во искупление печали.
И тщеславная, гордая красавица Ошун сбросила одежды и – гибкая, текучая – затанцевала в толпе обнаженной, а барабаны возобновили беседу.
– Аче, Емайя! – приветствовал Серхио сестру Ошун, и та в теле Франчески закружилась в танце с Чанго. Емайя – мать Чанго, но как-то раз, не зная, кто перед ней, закрутила с ним роман, и потому их приветствие весьма отдаленно напоминало объятья матери и сына. Она поздоровалась с сестрой, чьи дети находились на ее попечении, и морской волной закачалась, закружилась в танце. В ее ожерелье – семь хрустальных бусин и семь лазурных, а на поясе Франчески – изображение
В глиняном сосуде – кровь черепахи, стеклянные шарики, оленьи рога, вода майских дождей, перцы, святая вода, а еще речная и морская. На шесть дней сосуд зарыли под пальму, на шесть – под дерево сейба, а Ишу освятил его на перекрестке дорог. Из сосуда вышел Осаин.
Охотник Педро был наг, только вымазался кровью и извалялся в куриных перьях. Осаин сбил его с ног, ибо у него всего одна нога, и ходит он с костылем. Мисаэль вручил Педро кривую рогатину, и тот пустился в пляс на одной ноге. Осаин одарил Избавителя искусством исцеления.
– Кто еще явился на зов барабанов? Ишу пришел в пяти обличьях: Ишу Алабванна, Ишу Айе, Ишу Баракено – он превращает старика в младенца, Ишу Анагуи – он превращает дитя в старца, и Ишу Ларойе – он прячется за дверью. Обатала явился весь в белом и передал неподкупность и дар созидания, как и подобает воплощению Девы Марии и Иисуса из Назарета. Он живет в горах, и потому дрожал от холода, шаркал ногами, танцуя, а люди просили: «Хекуа, баба, хекуа», что означает: «Благослови, отче, благослови».
Пришел Осун – обещал стать ангелом-хранителем, явилась Егуа – сказала, что проследит за переходом в мир иной, прибыл Инле, он же архангел Рафаэль, и одарил Избавителя исцелением от ран. Обба обещал, что семья Избавителя всегда будет верна ему, а Близнецы – святой Косм и святой Дамиан – пришли, но не оставили дара, ибо предложить могли одно процветание. Ориша-Око с розовыми и голубыми бусинами, он же святой Исидор-пахарь, посулил твердость, что одолеет безумие. Пришла на праздник и Ойя. Она осталась довольна подношением в виде кур и коз и поклялась, что Избавителю не гореть в огне, который она делила с Чанго, своим охладевшим супругом. Ойя – святая Тереза и Сретенская Богородица, всегда носит одежды цвета красного вина и так любит цветы, что не позволяет своим посвященным их носить – все забирает себе. Ожерелье у нее красно-бело-коричневое. Только она увидела Емайю, как они принялись драться: Емайя обманом выманила Ойю из моря и переселила на кладбище. Собрание же насладилось зрелищем яростной битвы Франчески и шлюхи Долорес: они переворачивали посудины с камнями и дубасили друг друга по головам скатанными циновками. Бой прервал Чанго, он был первым мужем Ойи и знал, чем ее отпугнуть, – показать ей козлиный череп. Потом Ойя отомстила – стащила череп Хуанито, помахала им у Чанго перед носом, и тот с визгом убежал, потому что больше всего на свете боится человеческого черепа.
Затем разом пришли три ориша, с которыми крутила любовь Ошун, пока не влюбилась в Чанго: Огун, Очоси и Орунла. Огун – лучший друг Ишу, и тот устраивает автомобильные аварии, чтобы приятель напился крови. Огун – божество убийства и кровопролития, металла и железного оружия, а потому шагает по земле, не зная сна и покоя. Едва прибыв, Огун присоседился к Ошун, в которую до сих пор безнадежно влюблен, но та предпочла насилию страсть и нынче любит одного Чанго. Прежде цвет Огуна был кроваво-красный, но, упустив любовь, он уступил Чанго и свои цвета и теперь облачен в черное и зеленое. Еще Огун – святой Петр, некогда мечом отсекший человеку ухо, а потому при нем всегда мачете, а еще соломенное сомбреро и юбка из листьев мариво. Огун большой любитель собак, и на празднике он, пококетничав с Ошун и плюнув в сторону Чанго, первым делом подхватил на руки и заключил в объятья громадного мастиффа. Он наделил Избавителя смертоносной силой.
Очоси, любитель оленей и мастер стрельбы из арбалета, тоже захватил тело Педро, и Осаин переселился в Мисаэля. Очоси – покровитель охотников, и он же – святой Норберт; еще он научился искусству врачевания у Осаина – давнего своего друга (потому тот и разрешил Очоси покататься на Педро). Очоси выпил приготовленные для него молоко и мед, съел кукурузные лепешки и поблагодарил за жертвенных голубей. Он дал Избавителю справедливость в награду за упорство.
Орунла прежде был богом танца, но махнулся с Чанго на искусство ворожбы. Он женоненавистник, всегда ведет себя разумно и не заставляет свою лошадку безумствовать. Он – святой Франциск Ассизский и как-то раз перехитрил Смерть, заставив ее обходить тех, кто носит бусы его цветов – зеленого и желтого. В тот день он одарил Избавителя предвиденьем, чтобы противостоять будущему, и уменьем обманывать Ику – бога смерти. Перед уходом Орунла повздорил с Емайей, на которой прежде был женат, – она унизила его, ибо лучше ворожила на раковинах каури.
Появился грозный и ужасный Аганью, редкий гость. Он расцеловался с сыном Чанго – они однажды крепко повздорили, но потом помирились. Аганью, он же святой Христофор, невзирая на свирепый нрав, одарил Избавителя безжалостной яростью вулкана и вулканической силой разрушения.
Немощно опираясь на посох, приковылял святой Лазарь, Бабалу-Ай. Он нищенствует, поражен всеми заразными болезнями и так беден, что облачается в дерюгу, а питается одним жареным маисом. Он тоже любит собак, и у него доверительные отношения с Ишу и Орунлой. Когда Олофи очистительным дождем вылечил Бабалу-Ая от хворей, тот стал весьма любвеобилен, и поскольку ему известны средства от недугов, может с помощью сарсапариллы исцелить сифилис, а базиликом и амброзиевидной марью очистить от заразы дом. Его цвет темно-лиловый – цвет нездоровой плоти; он не лишен чувства юмора и потому завладел телом Хекторо, который полагал себя неверующим, но если б и верил, никому, даже богу, не позволил бы взгромоздиться на себя и унизить свое достоинство. Позже выяснилась причина озорного выбора Лазаря. Он не только посулил, что враги Избавителя падут жертвой ужасных недугов, но и обещал, что в постели Избавитель будет обладать удалью жеребца. Все расхохотались, особенно Ищу и похотливый Чанго: всем известно, что Хекторо содержит трех жен, живущих на безопасном расстоянии друг от друга, и регулярно их обслуживает.
И вот так обряд бушевал три дня. Под индейские барабаны люди плясали без устали и продыха, пили, не просыхая; в темноте и по углам цвела бурная любовь, а когда ориша покинули человеческие тела, жители с непристойной жадностью слопали подношения. Черные ягуары слонялись среди танцующих, грызли разбросанные кости и путались у богов под ногами.
На свете полно легенд о временах, когда боги спускались на землю, а святые именем Иисуса творили чудеса. По большей части эти легенды – чудной отголосок тоски по той вроде бы наивной поре. Но для жителей Кочадебахо де лос Гатос, как и для миллионов сантеро всех рас и оттенков кожи во всем латиноамериканском Западном полушарии, боги по-прежнему ходят по земле и средь бела дня творят чудеса, беседуют с простым народом, спорят, дерутся, крутят романы, раздают милости и кары, а их все так же приветствуют криками «Аче!».
Божества по-прежнему потакают своим прихотям. Вот, взгляните на Франческу, которая сегодня Емайя: ползает на четвереньках, ищет тараканов, набивает ими рот. Она трескает их с восторгом, почти чувственно, это возбуждает Чанго. Другие ориша пытаются ее удержать: всякий знает, что тараканов они используют как своих посланников.
24. Дневник Аники (1)
Количество писем от поклонников Дионисио с каждым днем растет с невероятной быстротой. На второй день – два послания, через неделю – два мешка, нам их все не прочесть. Мы их сортируем: в одних просят поддержки, в других признаются в платонической любви, в третьих сообщают о плотских желаниях. Все письма пересылаются через любезную редакцию «Прессы», Д. оттуда написали, что просвечивают их рентгеном. В пятнадцати письмах нашли пластиковую взрывчатку, в четырех бандеролях – подарочки в виде заминированных будильников.
Мы сочинили письмо с тактичным отказом всем, кто хочет от Д. ребенка, и еще одно – с искренней благодарностью – всем остальным. Напечатали со скидкой по тысяче экземпляров каждого у печатников – обычно они издают пропагандистские брошюры четырех компартий, которые вечно друг с другом грызутся. Рассылка обошлась Д. так дорого, что в конце концов я одолжила ему денег на взятку чиновнику в ратуше, чтобы тот пропускал наши письма через муниципальную маркировальную машину.
По-моему, все это уже опасно и тревожно – Д., кажется, согласен. Прошлой ночью в постели он вдруг всполошился и говорит: «Аника, у меня иногда ужасное чувство, будто я в твоей жизни – всего лишь проходной этап».