Сент-Экзюпери
Шрифт:
Среди снов есть и такие, что заставляют культурного европейца задуматься над своей цивилизацией Старый вождь Муян, некогда подчинявшийся французам, признается: «Я буду стрелять в тебя, если встречу далеко от форта». Нет, он не станет унижаться торговлей с «руми», хотя за белого каида можно получить много Денег. «У тебя, — говорит он, — самолеты и радио, но у тебя нет истины. На что тебе твои самолеты и твое радио, если у тебя нет истины?»
И в самом деле: самолеты совершенствовались. Новая модель Латекоэра — «Лате-25» — поднимала в воздух четырех пассажиров и пилота с радистом. Компания «Аэропосталь» все лучше оборудовала свои аэродромы.
При свете прожекторов он узнал в пилоте Рейна — одного из пионеров Линии.
— Как ты здесь очутился? — спросил Сент-Экс. — И почему нас не предупредили по радио? Тебе повезло, что ты не свернул шею. У нас две недели подряд у земли держался туман. Только сегодня поднялся.
Тут Сент-Экс увидел инспектора X., выходящего из кабины.
— В Агадире луна, — сказал инспектор, — вот я и решил лететь, а заодно попробовать ночной полет.
— Вам просто повезло, — повторил Сент-Экс. — Вы ведь не знали, какая погода здесь...
Инспектор X., исполненный сознания собственной власти, совершенно не разбирался в летном деле.
— Господин Серр (это был прилетевший вместе с ним инженер по радиосвязи) с летчиком продолжат полет в Сиснерос, — распорядился инспектор.
— Но Сиснерос невозможно предупредить, — возразил Сент-Экс. — Там считают, что самолет в Агадире.
Инспектор только пожал плечами.
Не успели Рейн и Серр поужинать, как на пороге появился инспектор.
— Самолет заправлен. Вам пора.
Ранним утром, когда инспектор крепко спал, Сент-Экс кинулся к радиопередатчику. В этот час работали все станции Линии.
— Запросите Сиснерос о прибытии Рейна и Серра.
— Там их нет, — сказал радист.
— Запросите Порт-Этьенн...
— Они ничего не знают.
— Сен-Луи?
— Тоже ничего.
— Какая погода в Сиснеросе?
— Туман на земле.
— У них запас горючего на семь часов. Будем ждать, — решил Сент-Экс.
К десяти утра стало ясно, что Рейн уже не в воздухе. Сент-Экс отправился на поиски, которые ничего не дали. Вернувшись, он собрал достаточно надежных кочевников и разослал их к разным племенам, чтобы попытаться выяснить судьбу Рейна и Серра. Две педели подряд летчики со всех аэродромов побережья разыскивали пропавших. Через некоторое время стало известно, что Рейн и Серр — пленники Рибата. Племя запросило огромный выкуп.
Два месяца летчик и инженер провели в плену на положении рабов, прежде чем удалось их выкупить.
Так ни современный самолет, ни радио не смогли быть полезными людям из-за одного-единственного инспектора и его вздорных распоряжений. Большое человеческое дело, которому Сент-Экс вместе с другими летчиками, техниками, радистами отдавал все силы, в которое он верил, теряло смысл из-за того, fete. что всеми этими людьми распоряжался невежественный инспектор, умеющий только командовать. И этот инспектор Х. тоже принадлежал к более высокой и более живой цивилизации, люди которой презирают рабство!..
Каждый день Сент-Экс поднимался в воздух на одном из самолетов аэродрома и улетал на несколько часов в глубь Сахары. Это входило в его обязанности: климат пустыни на берегу океана днем напоминал раскаленную печь, а ночью — болото. Испарения оседали в холодном воздухе ночи, образуя густой туман. Влага проникала в
Часы, проведенные над пустыней в одиночестве, были часами самой напряженной жизни Сент-Экзюпери. Пролетая над неприступными плато, где веками лежали в покое камни, упавшие с неба, над неподвижными косыми волнами песков, над развалинами древних городов и крепостей, чьи очертания проступали сквозь пески, он погружался в глубокое созерцание. Все, что он видел и слышал, что он чувствовал, с чем сталкивался в жизни, вставало в памяти длинной цепью вопросов. Один на один с небом и землей человек пытался решить эти вопросы, обрести ясность сознания и веру в правильность хода жизни.
Все, что осталось позади, и то, чем жил он теперь, представляло клубок мучительных противоречий. Экзюпери уже догадывался, что именно столкновение с противоречиями жизни оказывается для многих непреодолимым барьером. Их сознание, неспособное охватить жизнь целиком, после долгих блужданий останавливается на нескольких узких правилах, на нескольких привычках, и люди держатся за свои маленькие однобокие истины изо всех сил, воюют за них против других маленьких однобоких истин, поступаются большими истинами ради сохранения своей, личной.
Ведь и сам Антуан, определив свой путь, готов был поверить, что именно он прав в своем поведении, и упрощенная конструкция мира, делимого на бескрылых мещан и людей, вдохновленных трудовым подвигом, совсем недавно могла его удовлетворять. Но теперь, сталкиваясь с новыми и неожиданными явлениями, он предчувствовал уже в себе иной мир, в котором контрасты черного и белого не являлись непреодолимыми.
Под спокойное гудение мотора он перебирал в памяти все пережитое: счастливое детство, полное непосредственной радости жизни, сменяется тревожной юностью, мучительное беспокойство которой так резко отличается от детской радости. Отчего человеку так больно расти? Может быть, оттого, что привычки окружающих, стиль жизни, в которой играет главную роль стремление к удобству, к благам, тянут молодую душу назад, заражают ее эгоизмом, тщеславием, собственничеством? И живая душа, противясь ветхости привычного окружения, причиняет сознанию боль… Может быть, бесчисленные мертвые знания, которые вкладывают учителя в юношу и подростка, никогда не смогут заменить духовной пищи, так необходимой неокрепшей душе? Человеку, когда он растет, важно выразить себя, понять свое беспокойство и вернуть утраченную радость. А для этого нужно вырабатывать стиль жизни и не загружать душу мертвым грузом школьной мудрости.
Затем начинается знакомство с миром причин и следствий, в котором люди поступают не так, как они хотят, а как их к тому вынуждают обстоятельства. Этих людей, связанных с жизнью простой необходимостью продолжать существование, в мире большинство. Их не волнуют проблемы духа, их истина — выжить в мире, где никто о них не думает, где они никому не нужны.
И рядом с этим — товарищество смелых людей, нашедших смысл жизни в непосредственной борьбе с природой, один на один. Только среди них вернул Экзюпери утраченную радость общности с людьми, но для того, чтобы ее достигнуть, понадобилось порвать все связи со средой, в которой он рос. Он обрел товарищей, обрел дело, способное его удовлетворить, по где-то за пределами всего этого осталась подавленная в памяти неразделенная любовь, остался дом детства, населенный близкими людьми, которых хочется видеть, слышать.