Сент-Ронанские воды
Шрифт:
— Пусть так, — сказал граф, — я и не зарюсь на здешние ваши горные владения, которые, спору нет,
Прославлены с времен былых Отвагой воинов своих.
Я имею в виду поместье хоть и не столь романтическое, да побогаче. Это большое имение, под названием Неттлвуд: дом старый, зато стоит под сенью великолепных дубов три тысячи акров земли — часть пахотной, остальное под выгоном и лесом, и только два клочка выгорожены для батраков да еще разные права и привилегии, связанные с этим владением да копи, рудники — чего-чего там только нет! И все это находится в Беверской долине.
— А какое дело моей сестре до всего этого? — в великом удивлении спросил Моубрей.
— Никакого. Но все это будет принадлежать ей, когда она станет графиней Этерингтон.
— Значит, поместье является собственностью вашей милости?
— Да нет же! И не будет моим, если
— Ваши загадки, милорд, потруднее шарад леди Пенелопы, — сказал Моубрей..
— Придется мне обратиться за помощью к преподобному мистеру Четтерли.
— Вам не придется обращаться к нему, — сказал лорд Этерингтон. — Я сам подскажу вам разгадку, только выслушайте меня терпеливо. Вам известно, что английские вельможи не так берегут родовые гербы, как европейская знать: подчас мы не прочь подбить наши поношенные горностаевые мантии золотой парчой горожан. Вот и моему деду посчастливилось раздобыть себе богатую жену с неважной родословной — обстоятельство довольно неожиданное, принимая во внимание, что отец ее был из ваших соотечественников. И был у нее брат, еще богаче, чем она он к тому же увеличил свое состояние, продолжая дело, послужившее в свое время к обогащению семейства. Наконец этот брат подвел итог, захлопнул счетные книги, бросил торговлю, умыл руки, поселился в Неттлвуде и зажил настоящим помещиком. Но затем моего достопочтенного двоюродного дедушку обуяло желание стать знатной персоной. Сначала он испробовал для этого женитьбу на девице из родовитой семьи. Однако вскоре он понял, что хотя этот брак и принес известную пользу всему семейству, но его-то он мало украсил. И он положил сам стать родовитым дворянином. Его отец, в юности выехавший из Шотландии, как ни стыдно признаться, носил вульгарное имя Скроджи . С этим злосчастным именем мой двоюродный дедушка самолично отправился в шотландскую геральдическую палату. Но ни Лайон, ни Марчмонт, ни Айлей, ни Сноудон не захотели ни вводить, ни поддерживать и никаким другим образом покровительствовать какому-то Скроджи. Из такого имени, как Скроджи, ничего нельзя было, сделать. Тогда мой достойный родственник решил прислониться к более прочной стороне дома и обосновать свой сан, обратившись к материнскому имени Моубрей. Тут ему повезло гораздо больше: какой-то проныра выкрал, кажется, для него отвод от вашего собственного родословного древа, мистер Моубрей сент-ронанский, веточку, которой вы, вероятно, и по сей день не хватились. Во всяком случае, за свои серебро и золото он приобрел кусок прекрасного пергамента с белым львом Моубреев в одной четверти герба и с тремя чахлыми кустиками семьи Скроджи — в трех остальных, и стал отныне называться мистер Скроджи-Моубрей или даже, как он подписывался, Реджиналд (крестили-то его Рояалдом) С. Моубрей. У него был сын, который весьма непочтительно насмехался над всем этим, отказался от чести носить высокое имя Моубрей и стойко придерживался первоначального наименования отца, к великой досаде вышеупомянутого папаши, ибо имя Скроджи весьма раздражало его слух и портило настроение.
— Признаюсь, я выбрал бы из этих двух имен мое собственное, — сказал Моубрей. — Вкус у старого джентльмена, право, был получше, чем у молодого.
— Согласен. Но оба они были своенравные и нелепые чудаки и проявляли удивительное упрямство, унаследованное, уж не знаю, от Моубреев ли или от Скроджи. Оно часто приводило к ссорам, и в конце концов оскорбленный отец Реджиналд С. Моубрей выставил непокорного сына Скроджи за порог своего дома. И дорого бы обошелся сыночку его плебейский пыл, не приюти его бывший еще в живых партнер первого из всех Скроджи, который по ею пору вел прибыльное дело, когда-то доставившее богатство семье. Я рассказываю обо всех этих мелочах для того, чтобы по возможности сделать для вас ясным то крайне затруднительное положение, в котором сейчас очутился.
— Продолжайте, милорд, — сказал мистер Моубрей. — Нельзя отрицать — история эта довольно странная, и, наверно, не зря вы пересказываете мне все эти необыкновенные подробности»
— — Именно так, клянусь честью, и вы скоро сами увидите, как все это важно. Когда отдал богу душу мой достойный двоюродный дедушка мистер С. Моубрей (я не хочу называть его именем Скроджи даже после его смерти), все предрекали, что он, наверно, ничего не оставил своему непослушному сыну. Так оно и оказалось. Но все при этом были уверены, что свое имение он завещает моему отцу, лорду Этерингтону, сыну его сестры, и в этом-то они
— И притом необычное, — задумчиво отозвался Моубрей.
— Признайтесь, — сказал лорд Этерингтон, кладя руку ему на плечо, — история кажется вам чуточку сомнительной, а пожалуй, и не только чуточку?
— Во всяком случае, милорд, — ответил Моубрей, — вас не удивит, что, будучи единственным близким родственником и опекуном мисс Моубрей, я, не в обиду будь сказано вашей милости, захочу поразмыслить над предложением, сделанным при таких странных обстоятельствах.
— Если у вас есть хоть малейшее сомнение относительно моего титула или состояния, я, разумеется, могу представить самые убедительные доказательства, — сказал граф Этерингтон.
— Здесь я охотно верю вам, милорд, — сказал Моубрей, — я нисколько не опасаюсь обмана, когда его так легко обнаружить. Ваше поведение со мной, — тут он бросил многозначительный взгляд на банковые билеты, которые все еще держал в руках, — допускаю, пожалуй, тоже подтверждает скрытые побуждения, о которых вы изволили сообщить. Но мне кажется странным, что вы, ваша милость, за все прошедшие годы ни разу даже не справились о девушке, которая, очевидно, является единственной подходящей особой, с которой, согласно условиям завещания вашего деда, вы могли бы вступить в брак. По-моему, об этом деле давным-давно следовало бы побеспокоиться, и даже теперь было бы естественней и пристойней сначала по крайней мере повидать мою сестру, а потом уж предлагать ей свою руку.
— Прежде всего, дорогой Моубрей, — сказал лорд Этерингтон, — признаюсь вам откровенно, без всякой обиды для вашей сестры, что охотно обошел бы это условие, если б мог. Ведь каждый предпочитает сам выбрать себе жену, а я вообще не спешил бы с женитьбой. Но мошенники адвокаты перебрали у меня кучу денег и годами водили за нос, а затем объявили напрямик, что условие придется выполнить, или для Неттлвуда сыщется другой хозяин. И вот я счел за лучшее явиться сюда самолично, чтобы представиться прекрасной даме. Но так как рана все это время мешала мне свидеться с нею и так как брат ее оказался человеком вполне светским, вы, я надеюсь, не посетуете на меня за то, что я постарался сначала завести дружбу с вами. Вся суть в том, что не пройдет и месяца, как мне уже минет двадцать пять лет. Без вашей поддержки, без удобного случая, который лишь вы можете мне предоставить, мне не успеть в такой короткий срок завоевать сердце столь достойной леди, как мисс Моубрей.
— А что же случится, если вы не заключите предполагаемого союза, милорд? — спросил Моубрей.
— Завещание моего деда потеряет силу, — сказал граф, — прекрасный Неттлвуд со старым домом, еще более старыми дубами, помещичьими правами и привилегиями, участками для батраков и всем прочим переходит по наследству к одному моему двоюродному брату — разрази его милосердный господь!
— Мало же вы оставили себе времени, милорд, чтобы предупредить такой исход, — заметил Моубрей. — Но раз уж так вышло, я постараюсь помочь вам чем сумею. Только нам надо установить отныне более равные отношения, милорд. Я, так и быть, признаюсь вам, что проиграть эту игру было бы для меня в данное время неприятно, но при таких обстоятельствах не могу считать, что я по-настоящему выиграл ее. Пусть это будет ничья, милорд.
— Ни слова об этом, если вы действительно друг мне, дорогой Моубрей. Я действительно ошибся, потому что у меня на уме, как вы сами понимаете, было не количество очков, а совсем другое. Вы выиграли, а я проиграл — все было по правилам. Мне, надеюсь, еще представится случай действительно оказать вам услугу и тем хоть отчасти заслужить право на ваше расположение. А сейчас вы мне не обязаны ничем, ровно ничем.
— Если вы так считаете, ваша милость… — проговорил Моубрей и тотчас перешел к тому, в чем он чувствовал себя гораздо уверенней. — Во всяком случае, милорд, никакие мои личные обязательства не помешают мне выполнить мой долг в качестве опекуна сестры.