Сентябрьская луна
Шрифт:
– Насколько я понял, Уэйд обещал Хантеру возместить вам ущерб?
– Пусть они разбираются сами, меня это уже не касается, – она крепко пожала ему руку. – Прощайте, шериф. Вы хороший человек.
Додсон усмехнулся в ответ.
– Услышать такое от вас – большая честь, Камилла.
Он провожал ее взглядом, пока она не скрылась в дверях магазина неподалеку от конторы.
Выбрав несколько отрезов и подобрав к ним выкройки и отделку, Камилла огляделась кругом, и взгляд ее остановился на вместительных дорожных сундуках.
– Я
Миссис Бозвелл, жена хозяина лавки, была очень рада такой крупной покупке.
– Еще что-нибудь, Камилла? – спросила она.
– Нет, пожалуй, больше ничего не надо, миссис Бозвелл. Будьте добры, проследите, чтобы материал и выкройки сегодня же были доставлены портнихе. Мне бы хотелось, чтобы она выполнила заказ как можно скорее.
– Да-да, разумеется. Но зачем вам эти сундуки, Камилла? Вы куда-то уезжаете? – лавочница не скрывала своего любопытства.
Камилла вздохнула. Она знала, что об этой новости уже сегодня будет говорить весь Сан-Рафаэль, но делать было нечего.
– Через несколько недель я уезжаю в Новый Орлеан, миссис Бозвелл. Поэтому мне нужно, чтобы все было готово как можно скорее.
– Не сомневаюсь, что мисс Дэвис все сошьет очень быстро. Такой заказ для нее – настоящий подарок судьбы.
Вернувшись на ранчо Кингстона, Камилла первым делом направилась в комнату Антонии, чтобы уложить дочку спать. Девочка, не умолкая, рассказывала ей о том, как провела день с Хантером: он возил ее кататься верхом, а потом разрешил покормить лошадей в конюшне. Сияя от гордости, Антония сообщила матери, что мистер Кингстон разрешил ей называть его папой.
Когда Камилла спустилась вниз, Хантер был в гостиной. Он сидел под портретом своего отца, и она в который раз поразилась их сходству. Два рыжих спаниеля, лежавших на ковре, подняли головы при ее появлении.
– Ты выглядишь усталой, Камилла. Пожалуй, тебе лучше лечь сегодня пораньше.
– Да, я устала, но сначала хотела бы поговорить с тобой. Антония сказала, что ты разрешил ей называть тебя отцом.
– Ну да. А ты против? – спросил он.
– Нет, но просто я подумала, что так ей будет тяжелее, когда нам придется уехать. Она очень привязалась к тебе.
– Что же в этом удивительного? Насколько я знаю, дети обычно любят своих родителей.
– Да, но, по-моему, наш случай никак нельзя назвать обычным…
– Я хочу, чтобы она считала меня своим отцом, Камилла. Пусть окружающие думают, будто я ее отчим, но она должна знать, что я люблю ее.
На это у Камиллы не нашлось возражений. Она решила, что вреда не будет, если Антония начнет называть Хантера отцом. В конце концов, им все равно придется скоро расстаться.
– А теперь я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом и пойду спать, – сказала Камилла: ей не хотелось слишком долго оставаться с ним наедине.
– Погоди, Камилла. Мне надо с тобой поговорить.
Она пожала плечами и опустилась на краешек стула, сложив руки на коленях. Что он еще задумал? Пауза затягивалась, и Камилла, не выдержав, заговорила первой:
– Я сегодня подписала бумаги на передачу тебе Валье дель Корасон, Хантер. Тебе тоже надо будет их подписать.
– Ты уверена, что поступила правильно, Камилла?
– Да…
– Ну хорошо, я предупрежу мистера Уоткинса, управляющего банком. Он уладит денежную сторону на следующей неделе.
– Мне не нужно от тебя денег, Хантер. Я не хочу продавать Валье дель Корасон. Ты мой муж, и пусть ранчо принадлежит тебе. Давай не будем больше говорить об этом. Кстати, не нравится мне твой мистер Уоткинс, – сказала Камилла, ухватившись за возможность переменить тему.
– Это почему же? И откуда ты его знаешь?
– Когда я возвращалась в Сан-Рафаэль, мы с Нелли ехали с ним в одном дилижансе. Он вел себя просто отвратительно по отношению к Нелли. По правде говоря, он настолько вышел за рамки приличий, что Джеку Моргану пришлось пересадить его на козлы до самого конца поездки.
Хантер задумчиво прищурился.
– Так вот что его так точит! Он несколько раз меня спрашивал, не упоминала ли моя жена о знакомстве с ним.
– Признаться, мне бы не хотелось иметь с ним дело.
– Ну что ж, я и сам недоволен его работой в последнее время. Пожалуй, я его уволю.
– Не стоит этого делать из-за меня, Хантер. Я ведь здесь надолго не задержусь.
– А если бы я сказал, что прошу тебя остаться?
Камилла бросила взгляд на двух рыжих охотничьих собак, лежавших у двери.
– Я бы тебе ответила, что и без того уже слишком долго пользовалась твоим гостеприимством.
Его глаза потемнели, а губы сжались в тонкую линию.
– Я тут подумал… Ну, словом, я не хочу, чтобы ты увозила мою дочь в Новый Орлеан!
Камилла пожала плечами, пытаясь изобразить безразличие, которого на самом деле не чувствовала.
– Люди не всегда получают то, что хотят, Хантер. Но ты, как видно, так этого и не понял…
Внезапно Хантер откинулся на спинку своего кресла и щелкнул пальцами. Оба спаниеля тотчас же вскочили на ноги и бросились к нему, виляя хвостами.
– Сидеть! – скомандовал он.
Собаки послушно уселись у его ног. «Вот точно так же повинуются воле Хантера все животные, да и люди тоже», – подумала Камилла.
– Ты хочешь показать, что тебе всегда удается настоять на своем? – спросила она вслух. – Все прыгают по твоей команде, не так ли, Хантер?
Он поднял на нее глаза; уголки его губ легонько дрогнули.
– В каком смысле?
– Да в любом! Стоит тебе скомандовать «К ноге!», как все к тебе бегут – и люди, и собаки.
– Но только не ты, – любезно возразил Хантер. – Что-то я не помню, чтобы ты послушно бежала к ноге по моей команде.