Сепар
Шрифт:
– Нехорошо всё как-то идёт, плохо.
– Вот и я о том же. Надеюсь, днём будут позитивные новости. Вон, уже тридцатое марта наступило, часа три как. Деду говорить, как думаешь?
Слав потёр шею, резко так, явно пребывая в смятении, и мотнул головой, сказав:
– Сам скажу утром.
Он ушёл, ругаясь под нос, подстава действительно серьёзная, может, в Москве не видят реальной ситуации на Украине и в Донбассе, но мне это всё жуть как не нравится. Вот так продолжил копаться в сети. Вообще я собирался поговорить с Дедом насчёт платёжных карт украинцев. Это я обещал своим, что заниматься не буду, а сейчас я передан под командование чеченцам. Да я и красть буду, лишь бы этим сволочам навредить. Хотя бы так, финансово. Если Дед даст прямой приказ, что, пока я под его командованием, могу их вскрывать, то проблем
– Изменений нет, не узнавал?
– Пока не было.
– Будем ждать.
– Да, будем ждать.
Я было дёрнулся к выходу, меня не держали, Дед уже сам через свой ноут выходил в сеть, хотел свежие сводки посмотреть, когда я сказал:
– Есть одно предложение, оно с глазу на глаз.
Так как палатка была полная, многие офицеры завтракали, подогревали себе блюда из пайков на горючем топливе, полевые кухни среди трофеев были, но их трофейщикам передадут, то Дед предложил выйти и прогуляться вдали от чужих ушей. Мы поднялись на дорогу, вокруг бойцы бегали, некоторые с вёдрами, это от речки, одну кухню всё же разожгли, воды погреть для умывания или раненых, ночь те провели в порядке, поморозились слегка, но от холода никто не умер. От ран только. Так и с пленными. Две попытки побегать, что обошлись без проблем, бежавших вернули, слегка попинав. Я на связи был и предупредил о таких побегах, охрана подобных умников не жалела, а ботинки у них на ногах тяжёлые. Тут уже можно было поговорить, так что Дед сказал:
– Говори.
– Я, когда после контузии очнулся, без памяти о прошлой жизни, случайно выяснил, что в электронике и взломе неплохо разбираюсь. Не знаю, было у меня такое раньше или нет, от тех, кто знал меня того, прежнего, узнавал, вроде нет. Или они не в курсе. В общем, я убил трёх азовцев, всего трёх, забрал с них семь платёжных банковских карт и, пока в госпитале лежал, взломал и деньги перевёл на свой счёт. Получилось почти сорок миллионов рублей. Половину республике отдал, ей нужно, часть вдове командира, своему мехводу немного, остальное разошлось на мои нужды. Квартиру себе в Донецке купил. Потом в боях тоже трофеи были, вскрыл, больше двухсот миллионов рублей добыли и честно поделили. В общем, дошло до такого, что мне прямо запретили этим заниматься, без объяснений. Сейчас я не под командованием ДНР, вы мой командир, хоть и временно. Тут два батальона, этих кредиток тысячи, будет прямой приказ, начну работать. Себе доли не прошу, заработал уже хорошо, а вот моих парней прошу не обижать, делить на всех сами будете. Так что пока под вашим командованием, я подобные операции, в которых ничего плохого не вижу, вполне могу проводить. Как меня выведут из-под вашего начала, уже извините, прекращаю это дело. Вы пока подумайте, а я посплю, мне часа два хватит. Как будем выходить, поднимите. Своих я тоже предупредил.
– Хорошо.
Дед с задумчивым видом направился к палатке-штабу, кстати, пара бойцов за нами наблюдала, они из охраны полковника, ну а я в палатку, где вскоре и уснул. Ел ещё затемно, так что был сыт. Надеюсь, у меня будет два часа.
Разбудили меня через три часа. Вышла задержка с отправкой, приказали дождаться тылы, после этого можно выдвигаться. Соседи тоже стояли, а без них вырываться вперёд не стоит.
Дед Вито разогрел мне каши из пайка, чаю принёс, так что пока сидел и завтракал, слушал новости, что излагал старшина. Парни машины по второму кругу осматривают, стволы начищены так, как в зеркало смотреться можно, Гоги за округой следит, да ещё один дрон подняли, пока норма, новостей особо нет. Отправили по сторонам три патрульные группы, те на связи, пока порядок. Тут Дед пришёл, прогнал старшину, его бойцы обеспечили конфиденциальность, ну и сказал, не мешая мне завтракать:
– Я обдумал твои слова. Нацистов на деньги опускать это правильно, мы же их не грабим, всё законные трофеи. Приказ я уже отдал, собирают кредитки эти. Как действовать думаешь?
– Использую счета одного или двух бандерлогов, всё туда буду переводить. Из-за санкций переводы и обмен немного стали затруднены, но я там проламываюсь силой. Через Казахстан работаю, оттуда через местный Сбербанк уже на счёт переведу, который вы мне дадите. Все деньги на него будут уходить. Дед, это ещё не всё, не уходи, я главе республики предлагал Европу опустить на деньги или США. У них есть счета резервные, там миллиарды. Я выведу эти деньги, помотаю по банкам, чтобы не отследить было, и оставлю в каком-нибудь банке нейтральной страны, а ключ-пароль к счёту вам. Деньги огромные, от нескольких миллиардов до сотен миллиардов.
– А европейцы бучу не поднимут?
– Обязательно поднимут, но когда? В эти резервы те заходят время от времени, проверяют, но я могу сделать мыльный пузырь, программа такая, которая показывает, что у них всё под контролем и изменений нет, а вот если попытаются снять или перевести, пузырь лопнет и покажет реальную ситуацию. Конечно, деньги будут искать, а они след найдут легко, кто много тратит, у кого деньги появились, тот и вор, ату его.
– Да, ситуация, и хочется и колется.
– Такой увод средств можно провести раз. Поэтому если брать, то по максимуму, увести миллиардов сто, открыть сотню счетов в разных банках разных стран, от Китая до Зимбабве, и на каждый по миллиарду. Надо, снимаешь потихоньку.
– Мне надо посоветоваться, – сказал тот и вышел из палатки.
Я же быстро добил завтрак и, попивая чай, набрал телефон Ирины. Та уже встала, поэтому сообщил о том, что ей могут позвонить из охраны главы республики, привезти мои награды или сказать, где можно их забрать, пусть уберёт туда, где остальные хранятся. Обещала сделать. Мы с ней минут пять ещё пообщались. Маши не было, в магазин убежала, открывать. Они окончательно в мою квартиру перебрались, нормально устроились, говорят, что всем довольны. Вот так и допил чай с галетами. Прервал наши воркования зашедший Дед, так что, попрощавшись с Ириной, я велел звонить, как та получит мои вещи, и убрал телефон, вопросительно посмотрев на него.
– В верхах паника, пока наступление задерживается. Говорят, у нас спутники в этих местах горят один за другим.
– А, это… Ну разозлился немного, вот и спустил пар.
– Б…ь! – только и смог вымолвить дед, добавив что-то ещё на чеченском, не понял что, и, доставая телефон, снова покинул палатку.
Я закончил с завтраком, собрался, но снова зашёл Дед и, вздохнув, задал нейтральный вопрос:
– Как тебе завтрак?
– Да фигня. Наша свиная тушёнка лучше во сто крат.
– Жаль, убедиться не смогу, мы свинину не едим, ты же знаешь.
– Так у меня и говяжья есть.
Открыв рюкзак, он при мне был, достал три банки тушёнки и, пересилив себя, четвертую, не люблю делиться едой, особенно вкусной, у всех бзик есть, у меня вот такой. Он, положив стопкой на столик, мельком глянув на этикетку, сказал:
– Там среди спутников и российские были, штаб группировки потерял свои глаза на орбите.
– Намекаете, что надо мой спутник разведывательный отдать?
– Попросили меня передать.
– Да пусть забирают.
– Ещё попросили тебе выговор сделать и объяснить, что так делать нельзя. Это я мягко говорю, мне передавали более…
– Матерно.
– О, ещё как.
– Ну ладно, передали. Дадите ноутбук, я на него управление спутником переброшу, и отправите в штаб. Нашей республике это не нужно, их спутник я не трогал, как и свой.
Тот что-то сказал в рацию на чеченским и уже мне сообщил:
– Сейчас принесут из трофеев получше. Вертолёт вышлют, заберут. Теперь по деньгам Европы и платёжных карт. Рамзан Ахметович сказал так: насчёт того, чтобы Европу наказать, он согласен, все деньги на счета, ключи-пароли ему. По платёжным картам, это чисто наши трофеи, делить между собой.