Сэр Евгений [СИ]
Шрифт:
Лязг оружия, крики сражающихся и вопли распаленной толпы сливались в такой ужасающий шум, что заглушали стоны раненых, беспомощно распростертых на арене под копытами коней. Блестящие доспехи и нарядные плащи рыцарей покрывались пылью и кровью. Удары мечей и секир рвали в лоскуты яркий шелк, оставляя на железе вмятины и трещины. Пышные перья, срубленные со шлемов, падали в лужи крови.
Не знаю, сколько прошло времени, как я вступил в схватку, но, судя по всему, прошло не более десяти минут, а я уже плавал в собственном поту. Мускулы правой руки, державшей меч, зверски болели от непрерывного напряжения. Под шлемом, звеня в ушах, билась дикая смесь звуков: лязг доспехов, звон оружия, человеческие крики и лошадиное ржанье. Всю свою жизнь я гордился тем, что легко выдерживал все физические нагрузки, что преподносила мне жизнь: будь то выступления на ринге, армейский марш - бросок с полной выкладкой или просто уличная драка. Я почувствовал, что выдохся. Именно в эту секунду проявленной мною слабости я пропустил удар, скользнувший по моему наплечнику.
'Ну, суки! Всех ур-р-ою-ю!!'.
Заставив сделать лошадь резкий скачок, я, тем самым, приблизился вплотную к очередному противнику. Чуть выждал, отразил очередной удар своим мечом, а затем резко выбросил руку со щитом вперед. В следующую секунду с удовлетворением услышал, как мой щит впечатался в шлем рыцаря. Воспользовавшись ошеломлением, нанес сильный удар мечом. Раздался громкий лязг, и рыцарь неестественно дернулся в седле. Ударил снова, еще сильнее. Рыцарь покачнулся и стал сползать с коня. Я был готов нанести решающий удар, как в поле зрения появился новый противник с занесенной над головой секирой. К сожалению, увлекшись, я заметил его слишком поздно. Времени для маневра не оставалось, уйти от удара я не мог, зато мог ослабить его - разорвать дистанцию. Рванул поводья лошади, уводя ее резко в сторону, а сам попытался закрыться щитом. Удар был такой силы, что рука, державшая щит, в раз онемела. К тому же сам щит треснул, и было ясно, что второго удара он просто не выдержит. Но тут судьба решила подыграть мне - рыцарю с секирой пришлось отвлечься и отразить один из ударов одного из 'зеленых', чем я не преминул воспользоваться. Всадил шпоры в бока лошади, заставив бедное животное сделать скачек вперед, а затем нанес удар по шлему секироносца. Меч скользнул по гладкому шлему рыцаря и ударил по броне лошади. Та, от испуга, так резко дернулась в сторону, что оглушенный моим ударом рыцарь, не удержавшись в седле, рухнул на землю. Нечто похожее на мрачное удовлетворение только успело просочиться сквозь ярость, как в следующую секунду вспышка боли огненной гранатой взорвалась в моей голове. Перед тем как впасть в беспамятство, я почувствовал еще один резкий удар в области ребер, а за ним новую вспышку острой боли. Это было последнее ощущение, которое осталось в моей памяти, перед тем как провалиться в темноту.
ГЛАВА 9
Пришел я в себя уже на постоялом дворе, стоящем на торговом тракте, в двух милях от города. Болело все, что можно. Некоторое время Чжан и Лю, имеющие наибольший опыт в лекарском деле, осторожно мяли и ощупывали мое тело, после чего сделали заключение: вывихнуто левое плечо, сломано пару ребер, разбита голова и нос, а то, что не сломано и не разбито представляет собой один сплошной кровоподтек. Четыре дня мне пришлось лежать пластом в постели и только после тщательного осмотра Лю, убедившегося, что у меня нет внутренних повреждений, я получил разрешение вставать.
Все это время я не только валялся на кровати, но также, по мере своих сил, принимал участие в подготовке к нашему дальнейшему путешествию. Начал с того, что объяснил Лю, как выглядит и что собой представляет устройство для натяжения тетивы арбалета под названием 'козья ножка', которое должно появиться, по моим расчетам не раньше, чем лет через десять. Тот нарисовал ее под моим руководством и отнес кузнецу, затем Джеффри нашел хорошего оружейника и купил у него пять арбалетов с тремя десятками стрел, к каждому из них. У другого мастера, специалиста по доспехам, мне были заказаны доспехи, а Джеффри и Хью - новые шлемы. Теперь их головы защищал салад - открытый, без забрала, шлем. В таком шлеме лицо остается незащищенным, но они были воинами старой закалки и в бою предпочитали видеть, что делают их враги справа и слева. Воин в глухом шлеме или в шлеме с забралом видел лишь прямо перед собой, насколько позволяли прорези, а поэтому в бою ему приходиться вертеть головой, как цыпленку среди лис, пока не заболит шея, и все равно мог запросто пропустить удар, способный сокрушить череп, как такое случилось со мной на турнире. Мне пришлось так же заказывать себе доспехи, так как мои больше походили на кучу металлолома, чем на средства защиты.
Китайцев одели в куртки из вываренной кожи, а в качестве дополнительной защиты - металлический нагрудник. Их руки и ноги защищали металлические наручи и поножи, а головы и кисти - кольчужные подшлемники и перчатки. Чжан вооружился кистенем под романтическим названием 'утренняя звезда'. Помимо него он заказал себе у кузнеца многосекционный стальной хлыст - бянь, состоящий из рукояти и стальных палочек, соединенных цепью, на конце которой было приклепано нечто напоминающее копейное острие. Когда я спросил его, зачем ему подобное оружие, тот ответил через Лю, что 'бянь' и шар на веревке, или как еще называют его китайцы ' молот - метеор', его любимые виды оружия, которыми он владеет в совершенстве. Заинтересовавшись, начал расспрашивать и узнал, что Чжан в свое время, специально выбрал эти трудные для овладения виды оружия, чтобы включить их в свой комплекс подготовки мастера кун-фу.
Бывший офицер императорской армии Ляо был китайским вариантом Джеффри, не мысля свою жизнь без битв и сражений. Получив из рук кузнеца меч, он уже не расставался с ним. Не менее двух часов китаец затратил на правку и заточку клинка, затем в течение двух дней, как только выдавалось свободное время, хватался за меч и тренировался. Сначала с тенью, а потом они начали фехтовать с Джеффри. Первое время, пока он приноравливался к своим доспехам и привыкал к мечу, его схватки с Джеффри неизменно кончались проигрышем под издевательские смешки и реплики последнего. Зато наступил день, когда он дал настоящее сражение моему телохранителю, показав, тем самым, что не зря на родине был удостоен звания 'мастер клинка'. После этого, они не раз сходились в тренировочных поединках, оттачивая свое мастерство. Лю, в отличие от братьев, ничьей крови до сих пор не проливший, оказался, тем не менее, хорошим стрелком из арбалета. Будучи человеком мирных позиций, он решил ограничиться арбалетом, объяснив мне свой выбор оружия тем, что намерен применять его только в случае защиты, но никак не для нападения. Пояснив при этом, что у него склад ума не воина, а поэта и философа. Да я и не возражал, так как знание языков и медицины для меня было дороже, чем его боевые качества.
Не успели скрыться за нашими спинами бревенчатые стены придорожной гостиницы, как перед нами замаячила новая стена, правда, теперь уже густого леса. Выехали мы не как здесь обычно выезжают путешественники, с рассветом, чтобы преодолеть за дневное время, как можно больший отрезок своего пути, а вечером. Дело в том, что постоялый двор, стал для меня за все-то время, что мы там жили, чуть ли не самым худшим местом на Земле. Все упиралось в мою брезгливость. Как я не старался проникнуться духом средневековья, у меня это пока не слишком хорошо выходило. До сих пор я не мог равнодушно относиться к тараканам, ползающим по столу, мухам в супе и мышам с крысами, шуршащих во всех углах, а всего этого добра в захудалой дорожной гостинице хватало с избытком. Поэтому, как только мы были готовы отправиться в дорогу, я сразу дал команду на выезд.
Мы были в сотне ярдов от леса, как вдруг неожиданно раздались протяжные звуки. Трубили охотничьи рога. Я невольно скривился, как только их услышал, затем натянул поводья, останавливая лошадь. После моей стычки с Вернеем, до меня дошли слухи, что его люди искали меня в Мидлтоне. Я исходил из того, что моя история могла вполне оказаться среди местных сплетен в отредактированном Вернеем виде, а если среди дворян, едущих с охоты, окажется тот, кто слышал об этой истории, и знает меня в лицо, то он вполне может посчитать меня за труса, убегающего тайком. Тут вполне можно нарваться на оскорбление, а я человек простой, могу и не сдержаться, а там… Китайцы вместе с Хью, не понимая, чем вызвана остановка, недоуменно поглядывали то на меня, то на Джеффри, который в свою очередь не понимал, почему я остановился. А после того, как я отдал приказ: - Взвести арбалеты! Зарядить и держать их как можно более незаметно для чужих глаз!
– мой телохранитель неодобрительно покачал головой. Честно говоря, я и сам не знал, чем вызвана моя подсознательная тревога, так как шанс наткнуться на дворянина, знающего эту историю был весьма мал.
'Интуиция? Гм, не знаю. Нет, так нет. Разъедемся красиво'.
– Вперед!
Не успели мы тронуться, как снова протрубил рог, потом другой, вслед за ними раздался заливистый лай собак. Только мы подъехали к опушке леса, как нам навстречу неспешно, шагом, выехала кавалькада всадников. Воздух огласился смехом, пьяными веселыми криками, звуками рогов, которые теперь гудели почти непрерывно, заставляя собак заливаться громким и возбужденным лаем. Впереди колонны ехала красиво изукрашенная тележка, в которую были запряжены три девицы, наряженные пастушками. На тележке лежал олень, главная добыча охотников, в окружении более мелкой добычи. Рядом с тележкой бежало вприпрыжку четверо - мальчишек пажей, наряженных пастушками. Они щелкали декоративными кнутиками и весело трубили в рога. За всем этим маскарадом ехало трое дворян в окружении прихлебателей, телохранителей и егерей. В тот момент, когда я их увидел, один из охотников смеялся во все горло, запрокинув голову, двое других, сотрясаясь от спазм смеха, припали к гривам своих лошадей. Скользнув по ним брезгливым взглядом, я уже собрался повернуть лошадь, чтобы их объехать, как взгляд зацепил лицо, показавшееся мне знакомым. Лицо девушки. Венок на ее голове и яркий наряд пастушки несколько изменили ее образ, но повторно брошенный взгляд дал мне понять, что это та самая симпатичная малышка Джейн, с которой я так неудачно познакомился на улице Менял.
'Что она тут делает?! И еще в этом наряде?!'.
Ответ мне дал брошенный взгляд на дворян, в данный момент рассматривающих меня и моих людей. Одним из трех дворян - охотников оказался тот самый Уильям Верней, которого я так удачно ссадил с лошади на улице Менял. Мы только успели обменяться злобными взглядами, а напряженность и тревога уже витали в воздухе. Рожки смолкли, а следом замолчали собаки. Я бросил по быстрому взгляду на каждого из дворян, сидевших в седлах по обе стороны от Вернея. Справа от него сидел на лошади худощавый мужчина в темно-синем камзоле. Его глаза осторожно и цепко сначала осмотрели меня, потом моих людей. По левую сторону от Вернея, слегка покачиваясь в седле от выпитого вина, сидел молодой и довольный жизнью дворянин, в яркой и богатой одежде. По его веселой ухмылке, было ясно, что до него еще не дошло происходящее.