Сэр Евгений [СИ]
Шрифт:
Когда один из головорезов обратил, наконец, внимание на хозяина, тот спросил:
– Ничего больше не нужно?!
Получив отрицательный ответ, хозяин снова скрылся за дверью кухни. Разговор за столом продолжился с того момента, когда его прервало появление хозяина таверны.
– … проследить за ним надо. До конца. Пока он не выведет нас на след, - 'францисканец' говорил негромко и не торопясь, четко разделяя слова.
– И я еще раз повторюсь: не думаю, что он много знает. Судя по всему - он только гонец. Возьмем, выпотрошим и что тогда? Оборвется последняя ниточка.
– Зачем за ним следить?! Вот он стоит, на причале! Взять его сейчас и дело с концом! Я его разговорю! Будьте уверены! Он все выложит: и что знает, и что не знает!
– тут же высказался один из трех наемников, с переломанным носом на плоском лице, побитом оспой.
'Монах' открыл рот, чтобы что-то сказать, но ограничился только презрительным взглядом в его сторону. Говоруну возразил другой бандит по кличке Топор:
– Как ты его брать будешь, Рябой?! Ты, что не видишь,
– бандит говорил резко и зло.
– А про городскую стражу забыл?! Они что будут стоять и смотреть?! Тупица! Мозгов только и хватает, чтобы резать глотки купцам на дорогах!
Наемник резко повернул голову, собираясь выдать длинное ругательство, но, встретившись с холодным и острым, как отточенный клинок, взглядом Лорда, тут же закрыл рот. Про этого человека среди наемников ходили различные слухи, но все они сходились в одном: кто становился на пути этого дьявола в человечьем обличье - умирал страшной смертью.
'Режет человека на куски и улыбается, - неожиданно вспомнил Рябой слова своего приятеля, который рассказывал ему об этом человеке.
– А иногда на него находит безумство. Он такое вытворяет с пленными, что даже мне временами смотреть тошно, а ты меня не один год знаешь. К дьяволу! Пусть делают что хотят!'.
Опустив глаза, наемник только поднес ко рту кружку с вином, как вдруг его поддержал собрат по оружию по кличке Рыбий глаз, названный так за свои мутные, ничего не выражающие, глаза.
– Пусть не сейчас! Давайте возьмем эту крысу ночью! Прямо в гостинице! Мы же тоже там остановились! Вы что все забыли об этом?!
– Вам велено следить и ничего более!
– резко отрезал 'францисканец'.
– Он верно говорит. Поговорим с дворянчиком в его комнате. А по пути, тем более, во Франции, он может запросто от нас уйти! И что тогда?!
– поддержал предложение Рыбьего глаза третий наемник.
В отличие от двух своих приятелей он отличался рыжей шевелюрой и такой же бородой. Он знал, что эта примета может, когда-нибудь, навести на его след стражников, поэтому никогда не оставлял в живых свидетелей своих грязных дел, за что получил кличку Палач.
Это был плотный человек с широкой грудью и бычьей шеей, одетый в кожаную жесткую куртку и бурые штаны из плотной шерсти. Жесткое лицо, рассеченное от виска до подбородка белесым бугристым шрамом от плохо зажившей в свое время раны, постоянно угрюмо хмурилось.
– Точно!
– снова оживился Рябой.
– Палач дело говорит!
Главарь, некогда звавшийся шевалье де Морнэ, а нынче носивший кличку Лорд, пощипал бородку, затем некоторое время смотрел на фигуру Фовершэма, стоящую на причале, после чего сказал:
– Уйти может. Согласен. Франция, это не Англия. Там только ошибись, сразу нож в бок или стрелу схлопочешь, а то еще хуже - на суку вздернут. Если мы его там потеряем, то тогда мы вообще ничего не узнаем, а так есть шанс. Решено. Но смотрите, шакалы, если провалите дело, лучше сразу перережьте себе глотки, не дожидаясь меня.
Лорд медленно и цепко обвел глазами каждого из четырех бандитов, но, ни один из этих матерых убийц не открыл рта, чтобы ответить ему дерзостью на угрозу.
– Лорд!
– почти крикнул 'францисканец'.
– Ты должен выполнять приказы! А если его убьют в схватке?! Или еще хуже, испугавшись, он решит не ехать во Францию, а зароется в нору где-нибудь в Англии?! Имей в виду, если что-то пойдет не так, ты будешь отвечать! Лично ты!
– Это им надо бояться, - Лорд криво усмехнулся и небрежно кивнул головой в сторону наемников, - а я на этом свете никого не боюсь! Уж тем более угроз! Я их столько раз слышал в своей жизни, так что если каждую из них представить камнем, то у меня давно был бы замок, окруженный высокой стеной.
Неприятности у наемных убийц начались в тот момент, как только они увидели у дверей моей комнаты, стоящего на посту Ляо. Дело в том, что у Джеффри, боявшегося за деньги, хранящиеся в моей комнате, наступил очередной приступ подозрительности, и он решил поставить охрану. Шел четвертый час ночи, когда Топор, осторожно выглянул из комнаты и неожиданно для себя увидел китайца, стоящего у комнаты их жертвы. Низкорослый и узкоглазый азиат, в глазах убийцы, был не более чем легкой помехой, не представлявший особой проблемы. Обернувшись к стоящим за его спиной бандитам, он сообщил им о китайце. Посовещавшись, они решили, что хватит одного Рябого, отлично владеющего ножом, чтобы покончить с ним. Убийца, подойдя к китайцу, попытался вонзить ему нож в горло, но выверенный удар почему-то провалился в пустоту, зато нож самого китайца вонзился в его живот по самую рукоять. Миг изумления сменился жуткой болью, и дикий вопль разорвал тишину гостиницы. Выскочивший из комнаты Топор, а за ним и двое других головорезов, были в полной уверенности, что это кричит слуга, которого Рябой не смог бесшумно убрать. Они понимали, что дело наполовину провалено, но страх перед Лордом толкал их продолжить начатое. Выскочивший первым наемник выхватил из-за пояса небольшой топорик, с которым никогда не расставался и из-за которого получил кличку и, не помня себя от бешенства, ринулся на китайца. К его несказанному удивлению, он каким-то образом промахнулся, а в следующий миг его живот обожгло словно огнем. Он даже еще не понял, что ранен, как в следующий миг уже умирал, когда тот же нож располосовал его горло. Он хотел закричать, но из горла вырвался жалкий хрип, после чего мертвое тело тяжелым мешком рухнуло на пол. Оставшиеся вдвоем наемные убийцы, словно завороженные смотрели, как маленький и худосочный китаец завалил крепкого и широкоплечего Топора, а когда еще разглядели лежащий на полу труп Рябого, жуткий страх черной пеленой затмил им разум, оставив лишь звериные инстинкты. Они пришпорили их, заставив бежать по лестнице вниз, к входной двери. В тот самый миг, как сапоги наемных убийц загрохотали по лестнице вниз, распахнулась дверь комнатки Джеффри с мечом в руке. В отличие от большинства гостей, которые проснулись, но не торопились выскакивать из своих комнат, телохранитель был человеком действия. И только он увидел Ляо, обыскивающего трупы, а затем услышал топот ног убегающих людей, он понял, что его худшие подозрения оправдались. Взревев, как раненый бык, он кинулся за грабителями и в три прыжка преодолел лестницу. В это самое время Рыбий глаз, бежавший первым, не заметил в сумраке края тяжелой лавки, торчащей из-под стола и, зацепившись, рухнул во весь свой длинный рост на пол. Палач, бежавший за ним вслед, не сумел среагировать и, зацепившись за тело подельника, грохнулся со всей силы об пол. Панический страх поднял на ноги Рыбьего глаза. В два прыжка он преодолел расстояние до двери и уже начал отодвигать засов, как ему в спину вонзился меч. Дикая боль, пронзившая его насквозь, заставила его дико заорать, но охваченный яростью Джеффри рубанул его мечом еще раз и резко обернулся к следующему врагу. Палач, потерявший при падении свое оружие, вскочил на ноги и стал в страхе растерянно озираться, не зная, куда ему бежать. В следующую секунду в сумраке тускло сверкнуло лезвие меча. Кровь, осколки черепной коробки и серые сгустки, бывшие когда-то мозгом человека, брызнули в разные стороны.
Когда я услышал крик, то спросонья подумал, что это какой-то подгулявший постоялец все никак не может успокоиться, но новые более громкие и многочисленные крики сказали мне, что я не прав в своих выводах. Не успел я сесть на кровати, как все стихло. Минуту я колебался, ложиться или нет, но любопытство пересилило. Выйдя из комнаты в общий коридор, я увидел Ляо, обшаривающего труп, лежащий в шаге от моей комнаты. Рядом лежало еще одно тело. Увидев меня, китаец мгновенно оказался на ногах. Он начал было знаками объяснять, что произошло, но сконфуженно замолк, после чего показал рукой вниз, в общий зал. Подойдя к перилам, в колеблющемся свете факела, я увидел своего полуголого телохранителя с окровавленным мечом в руке, а рядом пару трупов. В нескольких шагах от них кто-то из наиболее любопытных постояльцев шумно блевал, стоя на коленях посреди обеденного зала. Рядом с изрубленными телами стоял хозяин постоялого двора с сильно побледневшим лицом. Это он левой рукой держал над головой факел, а правой, не переставая, крестился. Джеффри, стоя с окровавленным мечом в руках, люто оглядывался по сторонам. Каждый, кто натыкался на его взгляд, старательно отводил глаза, чтобы не раздражать, еще не отошедшего от горячки боя, свирепого воина. Только двое из постояльцев, барон Роберт Манфрей и его оруженосец, очень мощного сложения человек, спустились вниз, равнодушно осмотрели место побоища и отправились досыпать. Вернувшись в комнату, я дождался прихода Джеффри и Ляо. Хотя оба утверждали, что это были обычные грабители, мне почему-то это так не показалось. Нет и все тут! Назови это чувство хоть предчувствием, хоть интуицией.
ГЛАВА 13
Я смотрел на удаляющийся берег Англии и думал, что за эти три месяца я пережил столько приключений, что на их основе в двадцать первом веке могли бы поставить неплохой исторический боевик.
'Думаю, что дальше будет круче! Глядишь и сериал получиться. А главное, чтобы со счастливым концом'.
Теперь я мог с уверенностью сказать, что даже те мои знания, почерпнутые из общения со студентами - историками и нескольких исторических романов, наподобие 'Айвенго' Вальтера Скотта и трилогии Бернарда Корнуэлла, не совсем соответствовали действительности, так как не содержали сотни мелких деталей, из которых складывается сама жизнь. Просчеты и ошибки, совершаемые мною, уменьшались с геометрической прогрессией. Больше меня беспокоила моя двойственность, когда я иной раз забывался, и автоматически вылезало мое 'я' из будущего. Правда, я старался держаться в стороне от людей, поэтому мои странности были не так очевидны для окружающих. Другое дело, что я не всегда мог приучить себя пренебрежительно относиться к человеческой жизни, то есть видеть в людях одно лишь быдло и относиться к ним соответственно. Правда, этот недостаток в какой-то мере так же сглаживался моей искусственной нелюдимостью. Зато на лицо был прогресс в поведении, умении одеваться и разговаривать с другими дворянами. Мне уже не приходилось надевать маску сына барона и задумываться над тем, что и как сказать тому или иному человеку, так как в основном я думал и говорил, как дворянин. Впрочем, двойственность в моем сознании не всегда затрудняла мне жизнь, нередко помогая посмотреть как на себя, так и на ситуацию со стороны, что давало мне возможность реально оценивать себя и свои поступки. Я много думал над своим выбором - путем воина. А потом понял: авантюрность моего характера, бесшабашность, присущая мне в той жизни, а также чувство риска, заставлявшее бурлить мою кровь - все это вместе взятое заставило меня взять сторону меча. Определив путь, я сейчас пытался понять для себя: каким он должен быть, этот новый рыцарь?