Сэр Невпопад из Ниоткуда
Шрифт:
А ещё в ближайшие несколько месяцев она могла не опасаться, что забеременеет.
Вот так моя мать и стала проституткой.
Она не оставила службу у Строкера, а стала её совмещать со своим новым видом трудовой деятельности. Во-первых, в трактире у неё было где голову приклонить, а во-вторых, она не знала недостатка в клиентах из числа посетителей. Она быстро научилась с одного взгляда определять, к кому ей следовало подсесть, а кому только подмигнуть, чтобы добиться желаемого.
Строкер был донельзя доволен таким оборотом событий. Он, если помните, давно пытался склонить Маделайн к этому занятию. И вот наконец его желание осуществилось. Трактирщик, начисто
А между тем моё присутствие в её чреве делалось всё явственней. К счастью для неё, я развивался довольно медленно. Да и родился, по правде говоря, на удивление мелким и невзрачным. Так что ей долго удавалось скрывать от всех свою беременность. Будь у Строкера хоть капля мозгов в добавление к его хитрости и злобе, он сразу бы вывел её на чистую воду. Ну скажите, какая из молодых женщин готова принимать мужчин в любой из тридцати дней месяца? Но Строкер, как я уже упоминал, отличался непроходимой тупостью во всём, что непосредственно не касалось его денежного мешка. Однако в конце концов даже этот безмозглый осёл обо всём проведал.
Случилось так, что ему просто, что называется, раскрыли на это глаза. Однажды, когда очередной клиент лежал поверх моей матери, я вдруг взял да и начал брыкаться у неё в животе, сочтя этот момент наиболее подходящим, чтобы заявить о своём присутствии. Представьте себе на минуту (если у вас на это хватит воображения) удивление этого типа, почувствовавшего, как внутренности трактирной проститутки вдруг выпятились наружу и боднули его в пузо. Он замер от испуга и изумления, мать тоже не шевелилась. Она-то знала, в чём дело, он же хотя и не сразу, но мало-помалу догадался. Я, дабы рассеять его последние сомнения, лягну лея ещё пару раз, и тут он скатился с Маделайн так поспешно, словно поверхность её податливого тела вдруг ощетинилась острыми иглами.
– Что, чёрт возьми, у тебя там такое?! – взвизгнул он.
– Где?
– В животе, где же ещё. Боже, да ты беременна! – выпалил он, не дождавшись её ответа. – Но я тут ни при чём! Попробуй только сказать, что это я тебя обрюхатил!
Моя мать, сроду не отличавшаяся ни особой сообразительностью, ни остроумием, тем не менее достойно ему ответила:
– Я же с тобой нынче впервые переспала, идиот! Неужто ты мнишь о себе, что способен не просто состряпать младенца, но сделать это задним числом? На шесть месяцев раньше, чем впервые завалишь в постель его мамашу? А может, по-твоему, готовые ребятишки станут выскакивать на свет Божий из чрева у любой девчонки, с какой ты порезвишься в кровати, ещё прежде, чем ты расплатишься и надвинешь шляпу на свою пустую голову?
Клиенту, представьте себе, и эта отповедь Маделайн, и вся ситуация в целом пришлись не по душе. Как и Строкеру, которого тот немедленно обо всём оповестил.
Строкер ухватил Маделайн за локоть и потащил для расправы не куда-нибудь, а в ту самую дальнюю комнату, где всё, собственно говоря, и началось.
– Говори, кто отец, грязная потаскуха! – потребовал он.
Прежде Маделайн почти всегда пугалась его окриков чуть ли не до обморока и покорялась его воле. Лишь изредка природное упрямство брало в её душе верх над страхом, и тогда Строкер, к полной своей неожиданности, получал от неё отпор. Так
– Не знаю, кто именно, – бесстрастно произнесла она. – И с чего бы это вы меня обзывали грязной потаскухой? Разве вам не перепадает часть тех грязных денег, что я зарабатываю своим ремеслом? Вам-то они, поди, задаром достаются.
– Ты у меня живёшь, в моём трактире, и клиентов тут принимаешь! Куда бы ты делась, кабы не я?!
– Моим клиентам плевать на место! Они стали бы со мной спать и в шалаше, и в палатке, да и на лесной поляне не отказались бы. И если я, по-вашему, грязная потаскуха, то вы в сто раз меня грязней!
Тогда он её ударил по лицу тыльной стороной ладони. На его жирном пальце красовался массивный перстень с золотым дракончиком на счастье, и гребень этого дракона здорово её царапнул по нижней губе. Но Маделайн не шелохнулась. Даже не сделала попытки стереть кровь с подбородка. Просто стояла и смотрела на него немигающим взглядом. В котором не было ни гнева, ни даже раздражения. Вообще ничего.
Строкер залепил ей ещё две увесистые пощёчины. Результат был всё тот же. Он занёс было руку для очередного удара, но вдруг передумал продолжать эту бессмысленную расправу. Строкер вообще терпеть не мог тратить свои драгоценные силы попусту. Он уже сорвал на Маделайн злость, а с тем, что пронять её ему не удалось, поневоле решил примириться. Так что, прорычав какую-то угрозу в адрес моей матери, он повернулся и шагнул к двери.
Но прежде чем выйти, оглянулся и окинул Маделайн с ног до головы свирепым взглядом. Какая-то догадка шевельнулась в его куриных мозгах. Он быстро что-то сосчитал, загибая пальцы, и с уверенностью изрёк:
– Рыцари. Это они!
Маделайн промолчала, но по мимолётному выражению растерянности на её лице он понял, что угадал.
– Плод насилия, – с суеверным страхом пробормотал Строкер. Открытие это потрясло даже его ко всему безучастную мелкую душонку. – Дурной знак! Дурная кровь! И как только тебе ума хватило оставить его, вместо того чтобы попытаться вытравить из себя, как только ты узнала, что понесла?!
Подобное, кстати, широко практиковалось среди особ известной профессии, а также среди вдовушек с безупречной репутацией и оступившихся девчонок. Существовали настои из смеси определённых трав, приняв которые можно было избавиться от плода на самых ранних стадиях беременности.
– Глупости! – горячо возразила моя мать. – Никакой это не дурной знак! Наоборот, очень даже хороший.
– Спятила ты, что ли? Дитя насильника всюду станет сеять насилие, это всякий знает! Он всё порушит, к чему прикоснётся!
– К моему ребёнку это не относится! – упорствовала Маделайн. – Мне был ниспослан знак, что родившееся от меня дитя ждёт великая, счастливая судьба! – И тут она впервые заговорила с посторонним о встрече с фениксом на лесной поляне.
Строкер выслушал её со скептической ухмылкой и, когда она закончила, пожал плечами.
– Ну и что такого? Даже будь всё это правдой, какая может быть связь между фениксом и твоим брюхом?
– Это было знамение, – терпеливо пояснила она. – Символ возрождения, торжества жизни над смертью. Это указывало на великие события, которые со мной произойдут в результате рождения моего дитя. Так мне предсказатель растолковал. – Насчёт последнего она попросту соврала, чтобы придать своим словам больше убедительности.