Серая мышь
Шрифт:
Войцеховский искривил губы в ехидной улыбке и подался ко мне.
— Настюш, только не говори, что ты собралась замуж за учителя?
— За преподавателя, — поправила я его, но шеф только отмахнулся.
— Это одно и то же. Тем более что это не профессия, а диагноз. Ты только представь вас лет через десять, и этого сутулого ботаника у открытого ящика комода рассматривающего твои носки.
— Анастасия Павловна, Вы не в том порядке разложили Ваши носки, — строгим слегка хрипловатым голосом выговорил мой шеф. — Пожалуйте на экзекуцию. Вы были плохой ученицей.
Он так выделил это слово «плохой», что я с трудом смогла сглотнуть и почему-то вместо
Олег или Олеженька, как прозвали его девочки в нашем офисе, склонился ещё ниже ко мне с широкой проницательной улыбкой на губах.
— Да тебе же это нравится?! — рассмеявшись, поддел он меня. Я зарделась от смущения и одернула юбку, как-то резко ощутив себя наедине с мужчиной, от хрипловатого смеха которого меня бросает в жар. Отчетливо поняла смысл выражения «она чувствовала себя как на раскаленных угольях». Я себя почувствовала как на какой-то адской сковородке.
— И ничего мне не нравится! — поспешно буркнула я и завозилась, поднимаясь с полки в поисках спасительного выхода. — Я просто… Мне надо… Выйти надо!
На этих словах я как очумелая идиотка, дернула дверь купе и выскочила в коридор, захлопнув за собой замок. Щеки пылали, и я приложила к ним ладони тыльной стороной. И почему веду себя как героиня какой-то советской мелодрамы, которая сгорает от стыда? Нужно просто вернуться, как ни в чем не бывало и сделать вид, что ничего не произошло. Ведь в действительности и в самом деле ничего такого не произошло. Это все нелепые шуточки моего шефа. Тоже мне, ролевые игры решил мне тут устроить. Сходила в дамскую комнату и ополоснула лицо водой, чтобы не походить на краснощекую матрешку.
Когда вернулась, начальника в купе не было, что позволило мне спокойно устроиться на своей полке. Я даже задремать успела, и в тот момент, когда Войцеховский ввалился в купе с отчетливым запахом алкоголя и сигаретного дыма. Я как примерная девочка лежала на своей полке с закрытыми глазами и на первый взгляд видела сладкий сон.
Олег Викторович с минуту постоял надо мной, разглядывая мою тушку, прикрытую выданным проводницей одеялом, и рухнул на свое койко-место.
— Когда мои родители были живы, Калинкина, я был ещё тем раздолбаем. — Вспомнила его слова, которые он мне высказал полтора года назад, когда подвозил после праздника. — Мать вечно пилила и требовала, чтобы я взялся за ум. Отец только хмурился и качал головой. Я думал, жизнь будет как вечный праздник, в котором они за меня в ответе. Мне было наплевать, что будет завтра. Наплевать, как они относятся к этому. Я думал только о себе. Пока мне не сообщили, что мой отец не справился с управлением и родители разбились на машине. Я понял только одно, я не был для них таким сыном, которым они бы могли гордиться. Ты, Калинкина, наверняка идеальная дочь. Отпрашиваешься у мамы, когда задерживаешься допоздна. Вместо парня сюсюкаешься по телефону с бабушкой на перерывах.
— Но это же мои самые близкие люди, — попыталась я как-то оправдаться, пожав плечами. Войцеховский горько усмехнулся и отрешенно посмотрел на подъезд возле моего дома.
— А я это понял только после их смерти. Начал менять себя. Старался стать тем сыном, которым бы они могли гордиться. Даже курить бросил. Веришь? Уже восемь лет ни одной сигареты.
Улыбнулась
— Сегодня годовщина их смерти. Единственное чего не могу переносить так это одиночества в этот день.
Я была уверена, что высадив меня у моего подъезда, он отправится к очередной своей Леночке или Кате.
Уж Олег Викторович определённо мог найти себе компанию на ночь. Вместо этого я сама не поняла, как он оказался тогда в моей квартире, и остаток ночи провел на кухне с моим отцом. Как неприкаянная заблудшая душа, не может найти покоя, так и Войцеховский не мог сбросить с себя груз вины перед своими родителями и найти покой.
Какая-то мысль промелькнула в моей голове и тут же испарилась гонимая и отверженная здравым рассудком. Единственное, что не давало покоя так это непонимание, почему мой начальник, обладавший железной силой воли и выдержкой, вдруг дал слабину и опять закурил?
4
Когда мы приехали в город, было раннее утро. Слишком раннее, чтобы заниматься делами. Поэтому шеф не придумал ничего лучше как найти у вокзала таксиста и, переплатив ему местных денег уговорить его отвезти нас в гостиницу. Было так непривычно вместо плотного слоя снега укрывавшего в эту пору наш родной город, видеть сухую траву и грязь. Моросящий дождь приводил в состояние уныния. Хотелось забраться под теплый плед с кружкой чая и книгой в руках. Вместо этого шеф усадил меня на заднее сиденье такси и, захлопнув дверь автомобиля, недовольно проворчал.
— Какая отвратная погода, да, Насть?
Я согласно кивнула и с тоской посмотрела на свет фонаря в туманной дымке.
Настроение было мягко сказать не рабочее, но оказавшись в гостинице, пришлось в спешном порядке себя перестраивать. Как сказал Войцеховский, загадочно посверкивая на меня своими хитрющими кобелиными глазами: «Нас ждет насыщенный день, и впереди ещё три таких же».
К концу последнего дня я чувствовала себя загнанной собакой динго. Я даже не думала, что так устану сопровождать нашего начальника на все эти деловые переговоры. Каждый день я возвращалась в номер под вечер и отключалась от усталости. Войцеховский меня восхищал своей хваткой. Вцепившись в наших заказчиков, он не успокоился, пока не выжал из них согласие и тендер на несколько лет. Мало того он успел ещё и провести для меня несколько экскурсий по городу, проявив себя и как галантный кавалер и талантливый гид.
Последний вечер мы решили отпраздновать в ресторане нашего отеля. И я как единственная знакомая ему дама была вынуждена сопровождать этого заправского ловеласа не только в горе, но и в радости, как мне заявил Войцеховский с коварной улыбкой на губах. Знала бы я, чем все это закончится, то уж точно не переживала бы из-за того, что Войцеховский постыдиться ужинать с такой скучной офисной клушей и не теребила бы так нервно воротник своей скромной блузки.
— Настя, не нервничай, — с улыбкой склонился ко мне шеф, когда мы уже сидели за столом в зале ресторана. Приглушенный свет и тихая музыка создавали слишком интимную обстановку. Или это близость начальника на меня так пагубно влияла? Я чувствовала себя кошкой на раскаленной крыше, и кривые ухмылки Войцеховского заставляли меня слишком остро чувствовать себя неопытной девушкой рядом с чертовски привлекательным мужчиной. — Лучше выпей вина за нашу успешную поездку.