Серая нить. Книга первая.
Шрифт:
Не успел он перевести дыхание, как из темноты метнулась ещё одна тень, и Тын получил удар в живот, от которого у него перехватило дыхание. Кузнец сделал шаг назад, споткнулся, что и спасло ему жизнь. Нож, направленный в сердце вместо этого полоснул падающего кузнеца по груди, оставляя глубокий порез на плече.
Тын упал и схватил первое, что попалось ему под руку, ткнул в готовившегося нанести последний удар убийцу. Нападавший заорал и схватился за кинжал, торчавший из его живота. Он пытался его вытащить, но Тын крутанул застрявший в кишках клинок, а затем рванул его на себя. Сталь противно
Тяжело дыша, кузнец поднялся. Ткань на спине и груди пропиталась кровью, он чувствовал, как по ногам скатывались капельки крови.
– Кто же так на меня осерчал? – постанывая, произнес он, переворачивая поверженнаго врага.
– Так это ж приятели купца, – произнес Тын, когда взглянул в лицо убитого, – значит, я оказался прав.
Раздался щелчок тетивы и раненое плечё пробил арбалетный болт. Удар был такой силы, что кузнеца развернуло. Тыл, лежал по среди лужи, изображая из себя мертвеца, что было близко к правде. Сейчас он больше всего боялся потерять сознание. Его единственный шанс выжить сейчас находился в голенище сапога, он надеялся, что стрелок подойдет убедиться в его смерти, и тогда…
Кузнец потянулся и нащупал грубую рукоятку. Время шло, а невидимый стрелок не появлялся, между тем силы таили с каждой каплей крови.
«Ещё немного и у меня не останется сил для удара», – подумал Тын. Он чувствовал, как под животом собралась небольшая лужица из его крови.
Словно услышав мольбу кузнеца, из тени дома напротив появился темный силуэт. Стрелок, осторожно, приближался к Тыну. За несколько шагов он остановился. Раздался ещё один щелчок, и тело кузнеца пробила стрела. Тын чудом выдержал новую боль, он крепко сжал рукоятку ножа, и просил богов лишь ободном, чтобы у него хватило сил.
Стрелок уверенный, что противник мертв, вплотную подошел к кузнецу и совершил оплошность, за которую и поплатился жизнью.
Наверно жадность толкнула стрелка обыскать лежавшее перед ним тело. Только он его перевернул, как труп ожил и нанес несколько ударов ножом в живот и горло.
Тын лежал и смотрел, как на небе сверкали звезды, казалось, они подмигивали ему. Кузнец улыбнулся, в этот же миг ему привиделась его любимая Власта и держащаяся за подол матери маленькая Милица. Волосы дочки трепал ветерок, донося до умирающего кузнеца запах близких, по которым так истосковалось его сердце.
– Я уже иду, – прошептал Тын, и звезды начали потихоньку гаснуть.
ГЛАВА 12.
Утром главу рода разбудил шум, доносящийся с улицы. В комнате дрожала мебель, на столе позвякивала посуда, от поступи тысяч ног. Сквозь окно пробивался металлический звон, бряцающего оружия.
Дхим распахнул окно и выглянул наружу. В низу, ровными рядами двигалась городская стража. Воины на вид, были крепки и ухожены. Все в одинаковых доспехах, начищенных до блеска.
Несмотря на ранний час, народ высыпал на улицу, чтобы поприветствовать войско. Жёны провожали мужей со слезами на глазах, они вешали им на шею мешочки с прядями волос, которые женщины срезали со своих голов, в надежде, что это убережет их мужей на поле битве. Девушки кидали сорванные в палисадниках цветы. Между ног носилась детвора, верещали и размахивали деревянными мечами. Не отдавая себе отчета, что возможно больше никогда не увидят своего родителя.
От всей этой суеты создавалось ощущение праздника, казалось, что марширующие под окнами отряды, идут не на битву где многие сложат головы, а на парад.
Вслед за стражей шло ополчение, они шли не так ровно, но и не смотрелись стадом, как часто бывало с людьми, которые не часто берут оружие в руки. Замыкало шествие пестрая ватага вооруженных до зубов наемников, их было человек триста, в основной своей массе это были ветераны, прошедшие не одну войну, но были и те, кто только начал зарабатывать на хлеб, с помощью меча.
– Началось, – произнес Дхим, закрывая окно.
«Сегодня все решится», – думал он и сел на скамью, прокручивая в уме, все ли он подготовил, учел. – «Ударный отряд, для захвата городских ворот, сидел в трех домах по этой улице, в ожидании сигнала. Теперь все зависело только от них, дороги назад нет. Город к вечеру будет его, или род, лишившись своего правителя и лучших воинов, окончательно превратится в кучку жалких бродяг». Быстро одевшись, правитель спустился в низ, где его ожидал трактирщик.
– Веди, – коротко бросил он, и шагнул вслед за трактирщиком в потайную дверь.
Пройдя по темному коридору, Дхим вышел в большую комнату, наполненную людьми.
– Повелитель, – произнес один из собравшихся, делая шаг на встречу, – я сотник Кебен. Позволь мне изложить наш план.
– Говори, – разрешил глава рода.
– Мои люди заняли соседние дома, возле ворот, – начал сотник. – Вдоль главных улиц, выходящим к воротам, будут сидеть стрелки. Они задержат подмогу, ели кто-нибудь, очухается раньше, чем мы ожидаем. Два десятка, в полной амуниции стражей, подойдут к воротам под предлогом усилении караула. Как только они схватятся со стражей, мы тремя колонами атакуем. Отсюда, отсюда и отсюда, – показал на карте сотник.
– Я думаю должно все получиться, – произнес Дхим, рассматривая карту города.
– Повелитель люди ждут вашего слова, – тихо произнес сотник, обращаясь к застывшему над картой правителю. Дхим махнул головой и повернулся к стоявшим сзади людям.
– За моей спиной находится карта, – это не только кусок бумаги с нанесенным на ней чертежом. Это ваш двух летний труд. Первый камень, заложенный в фундамент нашего величия. Нам остается только сделать первый шаг. Так давайте сделаем его! Кебен вышел из-за спины правителя.
– Слава Дхиму, правителю рода и Глена.
– Слава! Слава! Слава! – трижды, дружно произнесли десятки мужских глоток.
– Только что, вы прокричали троекратную славицу в мою честь, – в наступившей тишине раздался голос Дхима.
– А я услышал, как жаждут славы ваши сердца. Так пойдём и сделаем, чтобы от эха этих слов содрогнулись стены города.
Через несколько тинок, когда гам, вызванный речью главы рода, утих, командиры стали покидать помещение.
– Кебен, – остановил сотника Дхим, – к тебе по дороге присоединится Тайэр.