Серая сестра
Шрифт:
Нона уставилась на шляпу, которая двигалась вместе с рукой Сестры Яблоко, когда та говорила. У Ноны никогда не было таланта к актерству или подражанию. Рули могла говорить, как любая из учительниц. Она сосредоточилась на их манерах и одежде, преувеличивая их до такой степени, что послушницы заходились от смеха и даже могли обмочиться. Это было что-то вроде музыкального слуха. Этот талант у Ноны отсутствовал.
— О более полных маскировках мы поговорим на последующих занятиях. Изучение того, как поддерживать наряд или униформу и как ее носить, так же важно, как правильно подобрать цвет и количество пуговиц. Однако, даже если вы замаскируете себя достаточным количеством краски, чтобы походить на часть стены, вплоть до мельчайших деталей... нервная стена, которая думает, что она не принадлежит этому месту,
Сестра Яблоко начала демонстрировать самые разные походки, от шаркающей до смелой.
— Говорю вам, послушницы, как Сестра Благоразумия — хромота может спасти вам жизнь. Люди в целом видят очень мало и помнят еще меньше. Представьте себе, что кто-то из вас, хромая, идет по рынку и приближается к некоему высокопоставленному чиновнику в мехах и церемониальных цепях, а его охрана находится рядом. Допустим, он в девятый раз хлопает себя по внутреннему карману, проверяя важные бумаги, которые должен принести какому-нибудь еще более высокому начальству. И они исчезли! Внезапно он вспоминает женщину, которая наткнулась на него — и мгновенное прикосновение. «Остановите ее!» — кричит он. Остановить кого? Он стремиться вспомнить детали. И все, что он может вспомнить, все, что любой из них может вспомнить с уверенностью, это... «Она хромает!» — И, конечно, она уже не хромает. Она уходит смелее, чем любой генерал, с высоко поднятой головой. И не прямо, а по касательной, которая говорит, что ее ничто не заботит.
Мысли Ноны побежали прочь, как гипотетическая послушница на рынке, и привели ее на площадь Тайбур. По крайней мере четверть из всех седьмых дней, Тень-испытание удерживало послушниц Мистического Класса от посещения в сопровождении сестер рынков Истины или семейных визитов, загоняя их вместо этого на широкую площадь Тайбур. Судя по всем рассказам, затеряться там было не слишком трудно. Площадь была популярна среди купцов, и многие хорошо одетые пары прогуливались там, останавливаясь у немногих лицензированных киосков и обмениваясь любезностями. Пожилые люди с толстым кошельком играли в домино или шахматы за взятыми напрокат столами, стоявшими по периметру.
Цель Ноны — добраться до раскидистой сосны в центре площади, без вызова со стороны патрулей послушниц. И это было почти невозможно. Если она доберется до сосны, то все, кто был в патрулях, не смогут есть в течение двух дней. Но и послушницы не могли позволить себе просто бросить вызов любому, кто приближался к сосне. Неправильный вызов лишал еды их всех. Добраться до дерева было достаточно, чтобы продолжать считаться кандидатом на Серое. Однако для получения наивысших отметок нужно было не только добраться до дерева не получив вызов, но и найти спрятанную высоко в его ветвях шкатулку-головоломку. Если ты это сделаешь, охранницы пропустят еду на три дня. Полная задача состояла в том, чтобы открыть шкатулку, но нужно было быть невидимкой, чтобы, не получив вызов, достаточно долго просидеть на дереве, возясь с шкатулкой и открыть ее. Так что Нона не удивилась, услышав, что никто из выпускников Отравительницы с этим не справился.
— Зоул может быть первой. — Голос Сестры Яблоко прорвался через поток мыслей Ноны.
Зоул поднялась на ноги и нахмурилась, когда Отравительница поманила ее вперед.
Сестра Яблоко улыбнулась ей в ответ.
— А теперь, Зоул, расскажи мне, как сильно ты любишь танцевать. — Она подняла руку, чтобы предупредить возражения. — И пока ты продаешь мне эту ложь, также убеди меня, не прибегая к словам, что ты уроженка Истины, рожденная в купеческой семье среднего достатка. — В этот момент акцент монахини так походил на акцент Зоул и Йишт, что Нона могла поверить, что она родилась на льду и росла тридцать лет, не видя зелени.
— Я живу, чтобы танцевать, — проговорила Зоул сквозь стиснутые зубы, сжимая каждое слово в нечто, что больше походило на речь страдающего моряка из Дарна, чем на слова любого подданного императора, не говоря уже о таком, который принадлежал к зажиточным классу Истины. — Танцевать — это мое... удовольствие.
— Хммм. — Сестра Яблоко кивнула. — Ты предпочитаешь чаттру или мышь-шаг?
Дарла толкнула Нону локтем, пока лед-девушка цедила ответы так, словно это были смертельные угрозы.
— На Тень-испытании даже у Зоул больше шансов, чем у тебя. — Она указала на свои глаза средним и указательным пальцами. — Джоэли собирается организовать вокруг этого дерева оборону, через которую не сможет пробраться даже ной-гуин, а с этими твоими глазками будет достаточно двух уличных мальчишек, чтобы заметить тебя прежде, чем ты приблизишься ярдов на десять.
— Нона, обрати внимание, ты следующая, — щелкнула пальцами Сестра Яблоко. — А Зоул... это было ужасно. Возможно, у тебя никогда не было слуха к акцентам, но ты можешь, по крайней мере, научиться лгать более убедительно. На следующем уроке ты убедишь меня в своей любви к танцам, или я постараюсь убедить тебя, что ты все еще недостаточно хорошо защищаешься от отравления. Вот мой совет. Мысленно замени то, что ты любишь, тем, что ты ненавидишь. Ясно, что ты не поклонница музыки и самовыражения, поэтому, когда придешь ко мне снова, думай о чем-то другом каждый раз, когда произносишь слово «танец». Тебе нравится бить людей. Когда ты будешь рассказывать мне, как ты соединяешься с музыкой и позволяешь ей говорить через тебя, рассказывай мне вместо этого о меч-кулаке: нанеси эту любовь на слова, выходящие из твоего рта. Так лгут честные люди.
Зоул поджала губы, коротко кивнула и вернулась на свое место.
— Нона, ты из Дома Намсис, и тебе противно, что тебе приходится переселять крестьян с твоей земли, но ты хочешь построить охотничий домик на месте их деревни. Заставь меня поверить в твое возмущение. Иди.
Дверь в пещеру Тени открылась. Как и рты многих послушниц. Надо постучать в дверь Отравительницы, а потом подождать. Нельзя ее просто толкнуть.
Вошедшему мужчине пришлось пригнуться, чтобы не разбить голову о дверной косяк. На нем были белые одежды.
— Инквизитор. — В классе зашептались.
— Тише, девочки. — Сестра Яблоко указала Ноне на ее стол. — Для нас большая честь получить сегодня неожиданный визит от члена Братства Исследующих. — Она повернулась и подняла голову, чтобы посмотреть на мужчину. — Чем мы можем помочь вам, брат?
— Я Пелтер из Зала Вопрошающих Истину. Я здесь только для того, чтобы понаблюдать.
— Алата, принеси Брату Пелтеру стул. — Сестра Яблоко указала на место у двери.
— Я предпочитаю стоять. — Оспины от какой-то детской болезни отмечали одну сторону узкого лица мужчины. Ему было, пожалуй, лет пятьдесят. Тощая шея, выпирающий кадык и седеющие волосы, торчащие вверх, как шерсть плохо остриженной овцы, делали бы его смешным, если бы не ломкая голубизна его глаз. Нона чувствовала, что это глаза человека, который видел ужасы и одобряет их. Она села, радуясь возможности присоединиться к остальным.
— Хорошо. — Сестра Яблоко нахмурилась и сложила руки вместе. — Давайте вернемся к искусству маскировки...
Высокий инквизитор поднес к горлу руку с длинными пальцами.
— Мне кажется, вы обсуждали вопрос о лжи. — Он указал на Нону. — Возможно, эта девушка сумеет убедить меня, что она Сис. Дочь Илона Намсиса. И что она хочет очистить свои земли от крестьян.
Сестра Яблоко жестом велела Ноне подняться.
Взгляд Пелтера прошелся по всему ее телу, острый осмотр, от которого по коже Ноны побежали мурашки. Под ее одеждой Кеот кружил вокруг поясницы. Инквизитор встретился с ней взглядом, и она почувствовала что-то новое, шорох старых воспоминаний, фокус луны сквозь суровые голые ветви, ветер Коридора сквозь деревянные прутья клетки. Нить-работа! Нона крепко прикусила губу, представляя, как кулак ее воли сжимается вокруг каждой нити, привязывавшей ее к миру, и крепко держит их. Ее взгляд упал на руки мужчины, теперь опущенные по бокам. Мало что могло его выдать, только легкое подергивание пальцев, но она уже знала это. Квантал нить-работник, пробегающий грязными пальцами своего разума через ее мысли. Она подняла на него свои черные глаза и увидела, что он на мгновение заколебался. Губы инквизитора скривились, он сильнее потянул за нити, но она удержала их. Отброшенный, Брат Пелтер прищурился, голубизна его глаз превратилась в лед, как тот, что надвигался с севера и юга, чтобы поглотить мир. В его улыбке была только зима.