Серая сестра
Шрифт:
Настала очередь Кеота замолчать. Он так притих, что, когда Нона вернулась к работе над цепью, она спросила себя, не ушел ли он совсем.
Час спустя она бросила цепь, чтобы дать мышцам восстановить свою скорость. Ее мысли вернулись к боли, причиненной Тураном Таксисом, и к угрозе его возвращения. Рана на носу все еще пульсировала и болела. Столько боли из-за такой мелочи. Она попыталась отвлечься.
Что там у Чайник? Нона не могла понять, как монахиня могла находиться внутри Тетрагода и сохранять нить-связь между ними такой незаметной. Чайник, должно быть, присоединилась к ней, когда лорд
Обнаружив, что ее мысли снова вернулись к тому, что ее ожидало, Нона заставила их пойти по новому пути. Очевидно, план Чайник залечь на дно сработал. Она только надеялась, что Зоул спряталась так же успешно.
Может быть, монахиня сбежала. И девушка со льда тоже. Кеот устал от усилий Ноны победить штырь, оставил надежду и, наверно, смирился с гибелью Ноны. Теперь он рассчитывал только на то, что она сможет, по крайней мере, покалечить одного из бессветных, прежде чем они обезопасят ее для следующего визита лорда Таксиса. Если быть честной, то и собственные планы Ноны не простирались дальше этого. Но для Ноны то, что за этим последует, закончится болью и смертью. Кеот, наверно, надеялся, что Туран Таксис станет его новым домом, когда этот человек, наконец, покончит с Ноной.
Не в силах отвлечься от лорда Таксиса и его планов, Нона вернулась к работе. Диск, поворот, диск, поворот. Одно усилие сменялось другим, каждое отнимало драгоценное время, поглощая интервал, через который Туран Таксис вернется со своего собрания. В перерыве, собираясь с силами, Нона попыталась представить, какое общественное событие могло привлечь Сис в эти бесплодные горы, которые она видела глазами Чайник.
Воображение подвело ее, и она вернулась к работе. Диск, поворот, диск, поворот. Она остановилась, чтобы рассмотреть штырь.
Он сдвинулся! Он повернулся!
Она попыталась повернуть штырь рукой, но он не поддался.
Действительно? Судя по голосу, Кеот отнесся к этому скептически.
Нона попробовала еще раз, намотала цепь и повернула. Потом опять посмотрела на штырь. Он снова сдвинулся. Я чувствую на нем раскрошенный камень.
Она попробовала еще раз, сначала налево, потом направо, прежде чем сжать штырь в кулаке. Я почти могу повернуть его...
Опять налево. Она опустилась на колени и схватила цепь поближе к штырю. Она дернула его вправо, и он слегка сдвинулся, заскрежетав о камень. Она повторила усилие, вправо, влево, вправо, дергая то с одной стороны, то с другой, и, вдруг, штырь освободился и повис на конце цепи. Невозможно. Чудо.
Нона встала, тяжело дыша. Она крепко прижала цепь к бедру, так что теперь та тянулась вверх от лодыжки.
Что теперь? спросил Кеот.
Это был хороший вопрос, на который у Ноны не было ответа.
В замке заскрипел ключ.
Еще один трюк, взвыл Кеот. Как и нож. Они наблюдали. Ждали.
Дверь камеры начала открываться. И вдруг Нона получила ответ на «что теперь?»
Теперь я убью столько из них, сколько смогу, прежде, чем они доберутся до меня.
34
НОНА КАЧНУЛА НОГОЙ, хлестнув цепью, чтобы почувствовать ее. В монастыре послушницы играли в Шаг, игру с веревкой, обмотанной вокруг лодыжки, с деревянным бруском на дальнем конце. Игра состояла в том, чтобы крутить брусок лодыжкой, перешагивая через веревку другой ногой на каждом обороте. Естественно, послушницы, наиболее желавшие заработать Красное, устроили соревнование и здесь.
У первого бессветного, вошедшего в дверь, над головой была поднята дубинка, двухфутовый посох, который Нона с трудом сжала бы в руке. Она махнула ногой, за которой последовала цепь, вытянувшись во всю длину. Последние два звена ударили бессветного между глаз, разбив ему лоб. Он рухнул на колени и сполз на пол, лицом вниз.
Трое бессветных стояли в дверном проеме позади упавшего человека, черные силуэты на фоне слабого света свечей в коридоре. Темнота расцвела вокруг них, как чернила в воде, и затопила камеру. Нона ослепла. Она нырнула в сторону.
Ты должен дать мне видеть, или нам конец.
Пытаюсь! Голос Кеота поднялся до рева, эхом отдаваясь в ее черепе. Пока он тек от ключицы к шее, она чувствовала, как как по ней движется свежее клеймо раскаленного железа. Дьявол глубоко вонзил нож в плоть ее шеи, чтобы отодвинуться подальше от врезанного в металл сигила, и проложил путь под ошейником. Миновав его, он хлынул ей прямо в глаза.
Нона увидела, как дубинка опускается вниз, и, не теряя времени, отдернула голову. Конец оружия оцарапал ей щеку. Двое других бессветных двигались вперед, заходя с обеих сторон. Еще несколько в дверях, оттаскивают мертвеца в сторону. Зрение Кеота окрасило все стены в огненные тона, а сами бессветные казались чернокожими, одетыми в одежды из бледного, переливающегося серебра.
Уклонившись от дубинки, Нона ударила мужчину в глаз. Она махнула ногой, обернув цепь вокруг его лодыжек, затем отступила, выдергивая из-под него ноги. Он тяжело упал на спину.
Отлично, теперь у тебя есть якорь.
Нона проигнорировала Кеота. Она увернулась от еще одной опускающейся дубинки и ударила локтем в горло женщине, державшей ее. Мужчина, одновременно атаковавший с другой стороны, ударил ее горизонтально. Нона пнула его по запястью, и дубинка отлетела. Ни у кого из всех этих бессветных не было ничего, кроме капельки крови хунска, и они оказались легкой добычей.
Мужчина, лежавший на полу перед Ноной, освободился от цепи и начал подниматься. В то же мгновение через дверной проем влетел ной-гуин и, щелкнув запястьем, выпустил расползающееся облако игл. Зрение Кеота нарисовало их в виде десятка или более светящихся красных черточек, несущихся к ней в зачарованной темноте.
Нона повернулась боком, чтобы свести к минимуму цель, которую она представляла, и нырнула влево. Хунска не может падать быстрее, чем кто-либо другой. Хунска может подняться быстрее, движимый быстрыми мышцами, но с иглами, сосредоточенными на ее торсе, Нона не могла прыгнуть, сначала не пригнувшись.