Сердца небес
Шрифт:
Ее глаза расширяются, когда она в ужасе смотрит на меня. Тогда я вижу это. Я вижу понимание и опустошение. Сожаление. Мужчина, за которого она меня принимала, мужчина, которого она все это время принимала в своей постели и в своем сердце, был не более чем дымовой завесой.
— Зачем ты пришла сюда, Люсия? — мурлычу я, купаясь в ее панике и страхе. Ищу больше того и другого. Кем, черт возьми, она себя возомнила, врываясь сюда вот так? Говоря мне подобную чушь. Она была не более чем мимолетным увлечением. Временное отвлечение от монотонности преступлений и смертей.
— Я хочу, чтобы ты признал ее, — выдыхает
Часы тикают. Она знает, что у нее мало времени. Неужели ее жалкая жизнь все еще мелькает у нее перед глазами? Был ли я, Данте Сантьяго, лучшей и худшей частью ее? Я усиливаю хватку.
— Признать кого именно? — у этой сучки есть десять секунд, если что. Карлос может избавиться от тела на обратном пути в город.
Одинокая слеза скатывается по ее щеке, образуя безупречную линию на гладкой смуглой коже. Я не смог бы порезать ее лучше.
— Твою дочь, — шепчет она, и ее лицо снова искажается.
— Лгунья, — мой голос тверд, как камень, когда я отпускаю ее и отступаю. Ее ноги подкашиваются, и задыхаясь, она сползает по грязно-серой стене.
— У тебя есть дочь, Данте. Я родила ее три месяца назад в больнице в Картахене.
— У меня нет никакой гребаной дочери, — я с отвращением отворачиваюсь от нее. — Карлос, убери ее отсюда. Воспользуйся комнатой дальше по коридору.
Карлос неохотно кивает и вытаскивает свое оружие.
Люсия отшатывается, когда видит, как я собираюсь вознаградить ее за обман.
— Зачем мне тебе врать?
— Зачем? Да потому, что ты дешевая гребаная шлюха! Тебе не следовало приходить сюда.
Я снова сажусь за стол и продолжаю пить текилу. Почему они всегда разочаровывают меня? Она не первая, кто приходит в этот клуб с одной и той же надоевшей старой историей.
— Мне не нужны твои деньги. Мне ничего от тебя не нужно! — теперь она действительно плачет. Это прискорбно. Все, что я вижу — это уродливое искажение женщины, которую я когда-то знал.
— Карлос, — вздыхаю я.
— Посмотри на нее, — внезапно кричит она, швыряя в мою сторону скомканную фотографию. — Посмотри на нее, а потом скажи мне, что она не твоя!
Фотография опускается лицевой стороной вниз рядом с моей рукой. Я не собираюсь ее переворачивать. Я смотрю на нее поверх края своего бокала, а потом улыбаюсь. Самая холодная, гребаная улыбка, которой я когда-либо кого-либо одаривал.
— Как я могла когда-либо любить тебя? — шепчет она, съеживаясь, ее лицо стало серым, губы побелели, когда Карлос хватает ее за руку и начинает тащить из комнаты. — Я буду преследовать тебя за это. Каждое мгновение каждого дня, всю оставшуюся жизнь.
— Ты и все остальные, — бормочу я.
— Изабелла! Я назвала ее Изабеллой… в честь твоей матери!
— Прощай, Люсия, — в моем голосе звучат зловещие напевные нотки, когда я машу ей рукой, отправляя к ее судьбе.
— Изабелла! Изабелла! Изабелла! — ее крики доносятся из коридора, пока я не приказываю одному из своих людей закрыть эту чертову дверь.
Никто не произносит ни слова, пока не раздается одиночный приглушенный выстрел.
Я чувствую на себе взгляды. Они пролетают между моими людьми, как скорострельные пули. Требуется многое, чтобы шокировать эту толпу, но сегодня вечером я преуспел. И что я получу за эту сомнительную честь? Я буду упомянут в тосте в доме моего
Хотя, мне плевать на это.
Мне плевать на все.
С тех пор как два года назад умерла моя мать, я перестал существовать как мужчина. Остался только монстр с Богом данным лицом и талантом убивать.
Карлос возвращается в комнату, все еще убирая оружие в кобуру, и направляется прямо к бутылке текилы, стоящей рядом со мной. Я смотрю, как он наливает на три пальца, не мало разливая на стол. У него дрожат руки.
— Она молила о пощаде?
— Нет. Просто послала тебя прямиком в ад, но я решил, что мы все равно уже здесь.
От его мерзкого, визгливого смеха у меня сводит зубы.
— Заткни свой чертов рот и сядь.
Он поворачивается к пустому креслу и затем замечает фотографию у меня в руке.
— Хочешь, чтобы я разобрался с этим?
Я киваю, на этот раз делая глоток прямо из полупустой бутылки.
— Сожги ее. А потом принеси мне еще текилы.
Сегодня вечером я буду пить больше, чем нужно.
Глава 13
Ив
Сумерки удлиняют тени за окном спальни. Небо — еще один взрыв красок. Я провела последние часы дня, ожидая, что он ворвется сюда и снова накажет меня своим ремнем. Мое сердце подпрыгивает при каждом шаге в коридоре, кожу постоянно покалывает от смеси потребности и отвращения к себе.
Но он этого не сделал.
Пока нет.
Неужели он специально заставляет меня нервничать? Не зашла ли я слишком далеко своим неповиновением, как он прошлой ночью своей тьмой?
Также я не могу игнорировать свою встречу с Джозепом. Его слова снова и снова крутятся в моей голове. Если я восстановлю слова и нюансы нашего разговора, то смогу прочесть подсказки. Он беспокоится о Данте, но не говорит мне почему.
Уже почти семь вечера. Я приняла душ и расчесала свои темные волосы так, что они ниспадают шелковистым каскадом до самой талии. Еще я обнаружила ящик, полный моей любимой косметики, и надела великолепный белый шелковый комбинезон с такими тонкими бретельками, что просто чудо, что они не рвутся под тяжестью материала.
Мне нравится одежда, которую он мне покупает, больше, чем следовало бы. То, чего ему не хватает в доброте, он восполняет вкусом. Его собственная одежда тоже является свидетельством этого: безупречно сшитая, невероятно дорогая, пользующаяся общественным спросом… будто какая-то маленькая частичка его восстает против преступника внутри.
Я снова смотрю на часы на прикроватной тумбочке.
Почему он до сих пор не пришел за мной?
Когда время приближается к восьми, я обуваю телесного цвета Лабутены [2] и открываю дверь спальни. Я сыта по горло его играми. Пришло время развязать войну.
2
модные женские туфли на высоком каблуке с красной подошвой дизайна французского модельера Кристиана Лубутена