Сердце Альтиндора. Дилогия
Шрифт:
— Нам нужно как можно быстрее добраться до Источника, иначе он умрет, — хмуро сказал Жагридер.
Мне не хотелось его разочаровывать, но я все же сказал:
— Там нет никакого источника.
В ответ старик скрипнул зубами.
А еще на нашем пути стоял Страж врат.
Удастся ли нам с ним справиться?
Хохотун больше не появлялся. Другие духи, хоть и незримо присутствовали, но старались не попадаться на глаза. Еще не меньше часа понадобилось нам, чтобы добраться до конечной цели нашего путешествия. Раненого парня из Кудома нес на руках Арсиги. За все время путешествия Савер так и не пришел в сознание и уже едва подавал признаки жизни.
Еще издалека я услышал монотонный грохот, который с каждым шагом становился все громче. И вот мы вошли в полуразрушенный зал и остановились перед источником шума — огромными двустворчатыми воротами, которые раскрывались и тут же захлопывались через равный промежуток времени. Каменные плиты не выдержали бы столетий такого насилия, но эти были изготовлены из арекса и ничуть не пострадали. Сразу за ними находилась камера, в конце которой грохотали еще одни ворота, а чуть дальше — еще как минимум одни. Все три шлюза имели разный ритм, так что разглядеть, что же находилось, а последним из них было невозможно. Всякий раз, когда я пытался заглянуть внутрь, натыкался на суровый взгляд бородатого старца, чей лик был вырублен на черно-зеленых створках ворот. Да, тот самый, который предупреждал нас о смертельной опасности в подземелье Лодуса.
— Он там? — спросил я Жагридера, кивнув на ворота.
Я имел в виду Стража. И человек в маске меня понял:
— Да, за третьими вратами.
— Что он такое — этот Страж? — спросил человека в маске Паис, когда мы уложили раненого между каменных глыб. В бледности юноша не уступал своему брату.
— Дух — сильный и неуязвимый, самый необычный из всех, кого мне приходилось встречать. Когда он не гневается, то кроток и безопасен. Но стоит к нему приблизиться постороннему, как он впадает в ярость и преображается. Я видел его дважды, и каждый раз едва уносил ноги. Даже осколок хениона не смог причинить ему вреда.
— Как же мы тогда с ним справимся? — печально спросил Паис.
— Мы? Мы против него бессильны. А вот у него может получиться, — Жагридер кивнул на Огнеборца и тот вмиг побледнел.
— А… если не получится?
— Тогда мы все умрем, — спокойно ответил старик. И снова обернулся к Тиметиуру. — Ты готов?
— Жагридер, я… — хотел он что-то сказать, но подавился и замолчал.
— Ты хочешь отправить его туда одного? — спросил я.
— Там он долго не протянет. Страж постоянно меняется и каждый его новый облик опасен по-своему. Нет. Мне придется выманить духа в этот зал. А потом им займется Огнеборец.
— Я… — Тиметиур снова хотел что-то сказать, но его никто не слушал.
— Ты уверен, что ему удастся справиться с духом? — спросил я человека в маске.
— Нет. Это ведь ты решил взять с собой. Огнеборца. Но попытаться, я думаю, стоит. Иначе, парнишка умрет. — Он внушительно посмотрел на Тиметиура. — Что я потом скажу его отцу? Как смогу взглянуть в глаза матери?
Огнеборец смутился и опустил взгляд.
— Я иду внутрь. — Жагридер решительно сжал кулаки — А вам было бы лучше спрятаться где-нибудь за пределами этого зала. Когда сюда ворвется Страж врат, здесь станет очень неуютно.
— Мы вместе пришли сюда, вместе и уйдем. Или умрем, — решительно заявил Паис, и Жагридер одарил его признательным взглядом.
Не скажу, что я разделял юношеский порыв самопожертвования — не говоря уже о Тимериуре, — но отступать теперь, после сказанного, было бы как-то…
Ладно, будем посмотреть.
Жагридер оставил в зале все лишнее, что могло помешать поспешному бегству, и ловко проскочил за первые ворота. Створки гулко захлопнулись за его спиной.
Так как тройные ворота скрывали от нас происходящее в последней камере, мы обратились в слух. Ждать пришлось недолго. Уже через минуту в очередной раз распахнулись первые ворота и словно выплюнули ударивший по ушам гул, похожий на рев разъяренного зверя. А потом ворота захлопнулись, и наступила тишина. Мы ждали, что вот-вот появится Жагридер, но каменные плиты сходились и расходились. А нашего друга не было.
Мы с Арсиги переглянулись. Только сейчас я сообразил, что за все время пребывания в подземелье коротышка сказал не больше пары слов, что было на него совсем непохоже…
…и тут появился Жагридер.
Он протиснулся сквозь едва приоткрывшиеся створки ворот. Маска скрывала его лицо, но я видел выпученные от ужаса глаза.
— Прячьтесь, безумцы!!! — закричал Отец нищих на бегу. Ему в спину ударила ослепительная волна света: Страж врат — кем бы он ни был — преследовал его по пятам.
Мы стояли чуть в стороне от ворот, до выхода из зала было гораздо дальше. Поэтому мы бросились в разные стороны, к завалам. Я на бегу перемахнул через стоявший на ребре обломок потолочной плиты…
…и в следующий момент помещение буквально утонуло в ярком всепоглощающем свете.
Жагридеру удалось выманить Стража в зал.
Свет, излучаемый центалским духом был настолько ярким, что проникал сквозь плотно сжатые веки и прижатую к глазам руку. Несколько секунд я испытывал лишь дискомфорт, но потом… Потом стало больно. ОЧЕНЬ больно. В первую очередь досталось многострадальным глазам. Было такое ощущение, будто на них насыпали раскаленного песка, медленно прожигавшего мягкие ткани. Острая боль быстро распространялась по всему телу, словно мучительный яд, разносимый отравленной кровью. Меня бросило в жар, а внутренности и вовсе пылали адским огнем. В то же время кожа покрылась мурашками от леденящей стужи. Но, прикоснувшись к щеке, я не почувствовал ни жара, ни холода.
Первым не выдержал Паис — он находился где-то недалеко от меня, но я его, естественно, не видел. Потом заголосили все остальные. Я тоже кричал, потому что вытерпеть эту боль было невозможно.
Не знаю, как долго длилась пытка светом. Пять минут или целую бесконечность. И вдруг мир погрузился в непроглядную тьму, а вместе с этим неожиданно исчезла и боль. Но когда я — с трудом — разлепил веки и не увидел НИЧЕГО, я запаниковал.
Ослеп… Я ОСЛЕП…
Как я ни уговаривал самого себя, что так бывает, даже если просто войдешь с затопленной солнечным светом улицы в темное помещение, паника лишь нарастала.