Сердце Аримана

Ахманов Михаил Сергеевич

– Стигиец, - заметил Паллантид, обозревая смуглую физиономию с загнутым крючком носом.

– Стигиец, - поддакнул Альяс.
– Тощий, длинный и грязный, как говорили на базаре. А хозяин мой добавил, что нужно поберечься, дабы он не превратил нас в червей или тараканов.

– Этот ублюдок способен только превращать вино в мочу, а хлеб - в дерьмо, - сказал капитан гвардейцев. Альяс, присмотревшись к спящему, ухмыльнулся.

– Пожалуй, ты прав, господин, на мага он не похож.

– Не похож. Не церемонься с ним, парень! Буди!

Поколебавшись мгновение, Альяс ткнул своим ножом в ребро стигийца. Храп смолк, сменившись сонным вскриком; затем лежавший на топчане человек приоткрыл глаза - черные, как маслины, мрачные и затуманенные с похмелья. Рука его шевельнулась, потерла бок, ужаленный клинком, под пальцами проступила капля крови. Видимо, он почувствовал боль; лоб пошел морщинами, глаза недоуменно уставились на Паллантида.

– Ты - Нох-Хор?
– спросил капитан.
– Нох-Хор, стигиец?

Человек в черной хламиде моргнул, присипел что-то неразборчивое и попытался сесть, но члены плохо ему повиновались. Паллантид сильно ударил его мечом по ногам, хлестнул плашмя, словно плетью.

– Отвечай, пес! Отвечай слуге короля, стигийская собака! Ты - Нох-Хор?

Вскрикнув, стигиец поджал ноги и все же ухитрился усесться на своем топчане, скорчившись и обхватив колени.

– В Луксуре меня звали Нахаасом, - пробурчал он.

– Господин! Ты забыл добавить - господин! Ну-ка, повтори!
– Клинок Паллантида ударил стигийца по плечу.

– Мое имя - Нахаас, господин!
– выкрикнул тот, прикрывая голову руками.

– Вот, уже лучше, вонючий шакал… Но говорят, иногда ты называешься Нох-Хором?

Стигиец вроде бы начал трезветь и с ужасом уставился на меч в руках капитана гвардейцев; потом глаза его метнулись к кривому ножу Альяса.

– Нох-Хор, - пробормотал он, - да, Нох-Хор… Так велел мне назваться желтокожий… Богатый господин, щедрый! Велел проследить кое за кем, назваться жрецом Сета и кое-что передать… Хорошо заплатил!

Густые брови Паллантида полезли вверх.

– За кем проследить и что передать? И этот желтокожий… Какой он из себя? Говори, шакал!

– Желтокожий и узкоглазый… видать, из Кхитая или Камбуи… Старый, рожа плоская, как доска… Одет был богато…

– Минь Сао, - заметил Альяс.
– Ну, хозяин мой удивится!

– Как звали его, не знаю, - монотонно пробубнил стигиец.
– Встретился он мне на базаре, где я снадобьями торговал… Присматривался ко мне, присматривался, потом велел службу сослужить… Заплатил хорошо…

– Это я уже слышал!
– Нахаас испуганно сжался от рыка Паллантида.
– Что он велел передать? И кому?

– Дал мне ларец с мешочком и склянкой, господин. В мешочке - порошок черного лотоса, а в склянке - такое зелье!.. Такое зелье!..
– Нахаас мечтательно закатил глаза.
– Любой замок - твой! Капнешь, и железо осыпается пылью! Я попробовал…

– Дальше!

– Этот ларец я должен был передать одному койфиту… щуплый такой, с мордой, как у крысы… Подстеречь, назначить встречу и передать, не говоря, что ларец тот получен от желтокожего… Ну, я все и сделал… сделал по-честному, разве что из склянки две капли себе отлил… только две капли, клянусь, господин!

– Чтоб от этих капель сам ты обратился в ржавчину!
– Паллантид в раздражении вскинул клинок.
– Я не о том спрашиваю, сколько ты зелья уворовал, вонючая гиена! Ты мне скажи, что желтокожий велел передать койфиту! И лгать не смей, ибо моими устами тебя спрашивает король! А рука короля - длинная, сильная и жесткая, как стальные клещи!

От этих грозных слов Нахаас окончательно протрезвел, сполз с топчана и повалился Паллантиду в ноги.

– Не погуби, господин! Виновен я, виновен в дурном умысле! Соблазнился проклятым золотом кхитайца, да впрок оно мне не пошло, все пропил, прогулял! Пощади!
– вопли его перешли в неясное бормотание, и капитан стражи ткнул Нахааса сапогом в грудь.

– Виновен, так признавайся! Или хочешь свести знакомство с королевским палачом?

– Не хочу, господин, - стигиец поднял залитое потом лицо и забубнил: - Полагалось мне напугать и ободрить койфита - прикинуться Нох-Хором, жрецом из Кеми, великим магом, чародеем из тех чародеев, что взысканы Великим Сетом… И должен был я сказать койфиту, что задуманное им будет поддержано мной, а в знак этой поддержки и передать ему ларец с зельями да объяснить, какое зелье к чему, и как надлежит ими пользоваться. А о том, что собирался сделать койфит, я знать не знаю и ведать не ведаю, милостивый господин! О том желтокожий мне не говорил, но велел только, чтоб койфит от вида моего устрашился и поверил, что я - великий маг!

– Твоим видом не напугать даже шакала, - усмехнулся капитан Черных Драконов.
– Ты выглядишь не колдуном, а пьянчугой и мошенником!

Нахаас робко ухмыльнулся в ответ.

– Так ведь и койфит этот был не мудрее осла! Увидел, что я стигиец, что у меня шкатулка с колдовскими зельями, и затрясся, как страусиный хвост! Не знаю, чего он потом натворил, и знать не хочу! Я к его делам непричастен!

– Причастен или нет - то решать королю, - сказал Паллантид, сунул меч в ножны и поволок стигийца к двери. Тот не сопротивлялся; видно совсем сомлел от страха. Альяс, хитроглазый служитель шемита, шел следом, пинал пленника в тощий зад и приговаривал:

– Вот колдун, так колдун! Ни кожи, ни мяса! Тебя Иракус жрать не станет, великий чародей! Ну, ты не беспокойся: откормишься у моего хозяина на объедках, отмоют тебя да сунут в бассейн… Глядишь, зубастый и не побрезгает!

Нахаас, стигийский мошенник из Луксура, тихонько подвывал от ужаса.

***

– Ты жив и благополучен, мой государь!

– Я - жив! А демон сгинул. Рассыпался прахом!

Они обменялись приветствиями, и Конан уселся напротив шемита, подложив под спину жесткие кожаные подушки, принесенные Салемом специально для него. Кусты и деревья тихо шелестели под вечерним ветерком, дувшим с речного берега; солнце, глаз Митры, касалось нижним краем беленой садовой стены, в бассейне плескал водой Иракус, почесывал шипастую спину о столбы, на которых держалась клетка. Обозрев эту мирную картину, король перевел взгляд на кувшин и полные кубки, стоявшие перед Сирамом, и на самого хозяина, облаченного, как всегда, в серую хламиду.

– Третий раз ты в моем доме, господин, - произнес шемит, - но ничего не ешь, а только пьешь. Это вредно для здоровья! И потому я велел сегодня приготовить такое блюдо, от коего ты не откажешься ни за что.

– Какое?

– Не торопить, мой господин! Сначала мы отведаем кровяной перченой колбасы из Шамара, потом - гуся, фаршированного лимонами и яйцами, запеченого в гранатовом соку, потом передохнем, пожевав туранских лепешек с начинкой из мака, фисташек и сладкого творога… А вот потом!.. Потом я предложу тебе отведать нежнейшего козленка по-киммерийски! Что скажешь?