Сердце бабочки
Шрифт:
– Глупышка Касавир! Чтобы он не пожалел, радуй его взор красотой и грацией! Душа и тело женщины расцветают в танце. Будь усердна в нем не меньше, чем в учебе. Скорее переодевайся и пойдем заниматься!
В огромном холле на первом этаже цыгантийцы уже собирались на вечерние посиделки. Шекина завела меня в небольшую комнату, прилегавшую к холлу. Прихватила с собой систр – погремушку, которую цыгантийские музыканты использовали как перкуссию. Урок начался, как ни в чем не бывало. Ради меня Шекина не поколебалась пропустить время отдыха и посиделок.
Я не могла поверить, что мои неуклюжие изломы рук, нелепые перебрасывания бедра спереди назад
Шекина показывала мне движения, исправляла попытки воспроизвести их, иногда ставила мое тело так, как оно должно стоять в том или ином элементе танца. Вибрация систра задавала темпоритм движений.
– Ты умница, Касавир! – воскликнула она, закончив урок. – Очень хорошо усваиваешь. Через пару месяцев сможешь исполнить полноценный танец, если не бросишь заниматься.
– Шутишь, Шени!
– Ничуть. Вот увидишь. И если у тебя заведется кавалер, будет чем удивить его!
Я захихикала. Что-что, а кавалеры в мои планы не входили. Не для того я сбежала от замужества в Хвелтине, чтобы надеть на себя это ярмо здесь, в столице. Нет, отныне – учеба и только учеба, вот моя жизнь!
Домой мы с Гэлэйн вернулись поздно. Игни шутливо пожурил жену, что оставила его с сыном ужинать в одиночестве. Его слова прозвучали не как упрек, а как напоминание: я люблю тебя и скучаю, хочу проводить с тобой больше времени. Гэлэйн осыпала его и сынишку поцелуями, так же шутливо прося прощения и обещая заласкать их обоих. Несколько минут она охотно исполняла обещание, а потом муж и жена проводили сына в его спаленку и удалились в свою. Я смотрела, как они касались друг друга, как держались за руки. Сколько искреннего пыла, сколько затаенной страсти было в их прикосновениях! Словно они не жили в браке двенадцать лет, а встречались пару месяцев.
Мне снова подумалось, каких чудесных людей я встретила в столице. В Гэлэйн и Шекине я обрела старших подруг, с которыми было так чудесно и увлекательно общаться, и которые щедро делились со мной тем, что имели. Обе жили интересной, захватывающей жизнью. И обе были счастливы в браке, выбрав прекрасных спутников. Глядя на них, я впервые узнала, что брак может быть не только скучной рутиной, но и дивным приключением, наполненным радостью и любовью. Обе сияли как солнышки, одаряя светом и теплом всех вокруг. Может быть, когда-нибудь и мне повезет встретить достойного человека, который разделит со мной все, что мне дорого, вместо того чтобы высмеивать и загонять в ненавистное русло хозяйственной тягомотины?..
Когда-нибудь… но не сейчас. Сейчас учеба и еще раз учеба. Я корила себя за беспечность – завтра к девяти утра надо быть на занятиях в Академии, а я не высплюсь. Мало того, что поздно легла, так еще не могла уснуть, взбудораженная событиями насыщенного дня. Никогда еще в моей жизни не происходило столько всего в один день! Напряженное, нервирующее ожидание лорда Кэрдана в здании Гильдии. Еще более нервное и драматичное собеседование, внезапное решение милорда принять меня в Академию… Потом мэтр Келик поймал меня за подслушиванием и втащил в класс за руку. Нежданная симпатия Вулара, противный Морад Керн…
Но
Мой будущий начальник и учитель оказался участливым и доброжелательным. Я ждала, что меня завернут сразу, как только услышат о неудаче у лорда Калтара. Но милорд не просто дослушал до конца – он подарил мне будущее. Оказывается, имелись направления магии, которые можно изучить одним лишь тщанием и старательностью. Уж это я обеспечу, дайте только учиться!
Парой слов лорд Кэрдан развернул мою жизнь из тупика и беспросветного отчаяния на путь надежды. Так почему на душу лег непонятный осадок, будто не мечта всей жизни исполнилась, а что-то царапнуло по коже – жесткое, шершавое, как птичья лапа?..
«Касавир у нас визионерка, – смеялся иногда отец, рассказывая соседям о моих причудах. – Вечно ей мерещится на пустом месте». И прав оказался, ерунда всякая примерещится. Надо радоваться нежданной милости милорда да благодарить, что нашел применение моему скудному таланту. А чутье… Стоит ли к нему прислушиваться, смутному и неопределенному? Поди разбери, что за глупый страх закрался в сердце. Надо жить и радоваться жизни, нежданному-негаданному везению! И благодарить Создателя, что послал нашей земле такого замечательного человека, как лорд Кэрдан.
Глава 4. Паучьи чары
Ровно в девять утра я сидела в Гильдии Магов и Знахарей, в той же классной комнате, что вчера, на задней скамье рядом с Вуларом Распетом. Его вчерашний сосед сидел на три ряда впереди. Наверно, решил, что не хочет тесниться втроем на одной лавке с ширококостным Вуларом. Или баронет сам так решил и попросил его пересесть. Любопытно было бы узнать.
Вулар расплылся в улыбке до ушей, увидев меня.
– Как я рад, что ты пришла! Не поверишь, переживал, что из-за Керна больше не придешь.
– Смеешься? Отказаться от мечты всей жизни из-за какого-то хама? Вот еще!
– Молодчина! Так и надо! Надеюсь, милорд как следует вдул этому придурку. Больше он к тебе не полезет.
Мне тоже хотелось надеяться, только мое дурацкое предчувствие вновь заявило о себе. Маякнуло, что так легко от Морада Керна я не отделаюсь.
В класс вошел преподаватель – не приглянувшийся мне мэтр Келик, другой. Урок снова не имел отношения к магии. Я долго морщила лоб, пытаясь понять его тему. Обилие цифр, непонятных пересеченных стрелочек, извивающихся линий и странных знаков, которые учитель называл «иксами, игреками и зэтами». Все это казалось чудовищной абракадаброй. Может, это и есть магия?! Если так, то ловить мне тут нечего, все равно рано или поздно вылечу с позором из Академии.
– Вулар, – зашептала я тихо-тихо, – а что вообще за предмет?
– Высшая математика, – ответил он громоподобным шепотом.
Я не стала ничего больше спрашивать из страха, что нам опять сделают замечание. Увы, мой друг был напрочь не способен разговаривать тихо… Я слушала, даже не пытаясь вникать в жуткую тарабарщину на доске. Кое-что старалась записывать, но толку в том было с гулькин нос. А под конец урока чувствовала себя выжатой досуха, словно не сидела два часа на седалище, а таскала мешки с репой или пропалывала грядки от рассвета до заката. До чего сложно, оказывается, слушать то, чего не можешь понять.