Сердце черного замка
Шрифт:
— Зря ты пришла, Марта, — вдруг тихо обронил маг и что-то внутри девушки покрылось морозным настом.
Вопреки своим словам, маг подошел ближе, встав почти вплотную к гостье. Несмело подняв взгляд, девушка изучает напряженное лицо, пытаясь понять, почему Риэрн так упорно ее прогоняет. Щурять, в попытках найти ответ, Марта медленно спускается взглядом к распахнутому вороту теплого кардигана и вздрагивает. По бледной коже мужчины расползается черная паутинка. Такая же, как опутывала луноцвет и деревья в лесу. Сама не понимая, как решилась на неприличную вольность, девушка протягивает руку, дрожащими пальцами касаясь тонких черных нитей. Кожа у мага теплая, под пальцами гулко бьется вена.
— Из-за этого?
— Из-за меня, — прикрыв глаза, Риэрн шумно выдыхает, вдруг
Поспешно отдернув руку, Марта ныряет пальцами в ворот своей простенькой кофты, связанной матерью еще прошлой осенью. Она торопится отдать кулон хозяину. Ведь если кулон может помочь лесу, то и ему, Риэрну, тоже должен помочь? Разве не так это работает? Марта ничего не понимала в первородной магии и почти ничего в магии как таковой, но безумно, отчаянно хотела, чтобы догадки оказались верны и маленькое синее сердечко обладало достаточной силой, чтобы спасти не только лес, но и этого красивого мужчину, глядевшего на нее печально и, кажется, даже по-доброму.
— Я знаю, отчего чернеет лес. И правду. Я знаю, что отец ошибался… — нащупав кулон под одеждой, Марта сжимает его в пальцах, вновь ощутив приятное тепло. Уже не то пугающее жжение, что обладо грудь, стоило войти в лес. Тепло кулона теперь казалось родным, ласковым.
— Это не важно. Не хочу, чтобы ты пострадала, — сжав губы, маг играет желваками, как будто борется с собой даже сейчас. Неужели эта Бездна все-таки заберет его, превратив в кого, кем отец посчитал Риэрна тогда? В убийцу всего живого? Нет-нет. Так не должно быть. Тем более теперь, когда она узнала правду и…
Марта замерла от осознания, что хотела бы остаться в замке, как жила здесь неделю назад, рядом с этим загадочным мужчиной, которого она теперь не боялась, пусть и понимала, что черная, голодная сила уже пустила в него свои корни и теперь прорастает по телу, как плотоядный сорняк.
— Почему ты отпустил меня? — все еще пряча кулон под одеждой, спрашивает девушка. Она так долго хотела узнать ответ. Даже тогда, когда не помнила ничего из произошедшего за время ее пребывания в замке.
— Знаешь, отчего распускается луноцвет? — вместо ответа маг усмехается, невесело, но без злобы, взгляд его остается мягким, как бывает у человека отчаявшегося, но смирившегося с судьбой и более не держащего зла на мир. — От того, что тьма открывается свету, — дождавшись отрицательного кивка, продолжает маг. — Поэтому без хозяйки он никогда не цветет. Луноцвет — это символ единства тьмы и света. Злое начало, преобразованное во что-то прекрасное, нежное и дарящее жизнь.
— Спасибо, — пытаясь уловить суть сказанного, невпопад отвечает Марта. Ее гложет неприятное чувство, что двойной подтекст фразы ускользает, не дав осознать что-то, спрятанное между строк. Что-то важное.
“Что-то прекрасное, нежное и дарящее жизнь”, - мысленно повторяет она слова мага. Что-то это напоминает. Как будто речь не о цветке…
— Я ничего не сделал, — хочется возразить, что именно он позволил вырастить цветок. И он же лечил ее, Марту, когда с дуру она потратила слишком много сил. Он следил, чтобы она ела. Он спас от того зверя в лесу. И от Магнуса тоже… Но вместо этого всего девушка произносит только короткое: — Ты спас мою мать.
— Это ты ее спасла, — пальцы Риэрна все же касаются щеки гостьи и она вздрагивает, то ли от неожиданности, то ли от того тепла, что разлилось внутри из-за маленького, невинного жеста.
— Я хочу вернуть тебе кое-что, — наконец, вытащив из укрытия кулон, Марта бережно держит камень двумя пальцами. Сердце вспыхивает еще ярче, отбрасывая на удивленное, застывшее камнем лицо мага разноцветные лучики света: иние, голубые, фиолетовые. Они тенями ложатся на острый нос и подбородок.
— Откуда? — пальцы Ри дрожат, когда он касается кулона.
— Мама говорит, появился в моих вещах сам собой. Она пыталась найти хозяина, выкинуть, но он все равно появлялся снова, — осознав, что так
— Оставь себе. Без тебя он все равно не имеет смысла.
— Но ведь это сердце леса! — она, кажется, совершенно перестала что-либо понимать. Разве не этот кулон нужен, чтобы лес стал прежним? Разве не из-за него Риэрн никак не может загнать тьму назад, туда, в колодец, где ей положено сидеть?
Покачав головой, маг улыбается и впервые за долгое время в глазах его грусть сменяется надеждой. Ее робкий лучик меняет всегда хмурое, напряженное лицо, делая Ри похожим на мальчишку из сна.
— Ты так ничего и не поняла, девочка. Сердце леса это ты.
глава 22
Риэрн смотрел на протянутый кулон и никак не мог понять, что чувствует. Разве не должен ощущать как минимум облегчение? Вот она Марта. Пришла сама, больше не считает его чудовищем и убийцей. По глазам видно, что не считает.
Когда Ри понял, что клеймо чудовища давит на плечи, было уже поздно что-то менять. Он не мог выйти к людям, чтобы за ним не вышли следом чудовища из леса. А люди не шли к нему, потому что мальчишкой он сам проклял это место, пожелав никому не войти в свои владения безнаказанным. Приходившие случайно каждый раз забывали, что вообще были здесь, возвращались назад в поселение и все радовались, как смельчаку повезло не быть убитым хозяином черного замка.
И вот она здесь. Девушка, преодолевшая проклятие леса, нашедшая кулон хранительницы и пришедшая сюда по доброй воле. Зачем она пришла? Из благодарности за спасение матери? Хотела вернуть то, что принадлежить ему по праву? Так тогда возвращать надо не побрякушку. Она. По праву крови и магии ему принадлежит она. Отрицать очевидное можно было раньше, но теперь, когда синий камень сиял так, что по стенам комнаты с колодцем прыгали озорные голубые лучи, поздно делать вид, что ошибся. Марта принадлежала лесу. И ему, Ри. Она в самом деле могла что-то изменить и исправить. И, очевидно, хотела этого сама. Останавливало лишь то, что девушка все так же не понимала происходящего. Как и тогда, придя за цветком, готовая платить любую цену, не осознавала в полной мере, что придется отдать.
Ри вздохнул, вглядываясь в красивое лицо. Большие, зеленые глаза светились теплом и верой в силу кулона.
— Мой прапрадед привязал себя к разлому, Став проводником и хранителем источника. Первородная магия — субстанция дикая, холодная и разрушительная. Как все, что живет по ту сторону, она обладает огромной силой, но питается человеческим теплом и светом. Сдерживать ее можно, но, не имея доступа к другим, она выпивает все это из своего сосуда. Из хранителя. — Детей их рода с детства учили понимать: ты вроде вазы или бутылки, куда закупорили опасное существо. Ты должен держать его в узде. Иначе миру конец. — Чтобы темная сущность магии не поработила носителя, нужно постоянно возвращать в его тело свет. Для этого у каждого хранителя есть, — Ри осекся, поправившись сразу же, — должна быть девушка, способная стать светом этого места. Таких девушек называют сердцем замка. Они сами не имеют магии, но связаны с этим местом и тепла их сердец хватает, чтобы отогреть все вокруг, — Ри махнул рукой куда-то перед собой. — Замок, оранжерея, все вокруг мертво, Марта. Потому что без света и тепла нет жизни. У этого леса давно уже нет хозяйки. Раньше, когда мама была жива, отец часто вместе с ней выходил к селянам, помогал магией. Лечил больных людей, скот, помогал увеличить урожай. Потому что мама превращала темную материю внутри него в светлую, созидательную. Поэтому я ничем не могу помочь людям. Я сам могу только разрушать. Всех вокруг. И себя изнутри, — Риэрн грустно усмехнулся. — И поэтому тебе лучше уйти. Не хочу причинить тебе вред, — да, кулон принял ее, замок и лес признали в селянке свою хозяйку, способную вернуть этому месту весну. Но сама Марта… была ли она готова принять все это? Обратной дороги ведь не будет. Ри не хотел, чтобы девушка жертвовала собой ради великой цели. Слишком хорошо знал, какую цену приходится платить.