Сердце Дайвера

Найт К. А.

— Ничего, принцесса, совсем ничего, — мы оба замираем, когда он произносит свое прозвище для меня, но на этот раз оно звучит горько и пропитано ненавистью. Это не похоже на то, как он произносил его с нежностью. Это была единственная слабость, которую он когда-либо проявлял по отношению ко мне, даже перед другими… теперь в этом слове сквозит сожаление, боль и много гнева.

— Остановись, — огрызаюсь я, и он вздыхает и оглядывается на меня, его фонарь на мгновение ослепляет меня.

— Остановиться быть засранцем? — он придвигается ближе, почти касаясь меня, наше дыхание смешивается между

нами. Мы одни в темноте, что только усиливает все наши эмоции.

— Не нравится, тогда, блять, возвращайся.

Я снова закатываю глаза.

— Я имела в виду остановись, я что-то почувствовала, — резко отвечаю я, и он замирает. Его глаза сужаются, он знает, что должен доверять мне в этом вопросе. Не зря я всегда была первым разведчиком, у меня есть чутье на всякие вещи.

Закрыв глаза, я прижимаю руку к стене и просто слушаю и чувствую, не обращая внимания на его тяжелый взгляд.

— Здесь, — бормочу я. — Воздух меняется, он менее затхлый. Дует обратно, и стена слегка вибрирует, — я открываю глаза и не могу сдержать ухмылку, которая кривит мои губы. — Кажется, впереди обвал.

Он ухмыляется в ответ, возбуждение наполняет его глаза, прежде чем он вспоминает, что ненавидит меня, и хмурится.

— Отлично, идем медленно, держимся рядом.

Он поворачивается и снова начинает идти, выдвигая одну ногу вперед на случай внезапного обвала. Его ориентир волочится за ним, пока мы не находим место, где его можно закрепить в конце этого участка.

— Мы думаем, что слышим впереди обвал, возможно, это источник воды, идем с осторожностью, приблизительно в тридцати метрах, — говорю я Тайлеру, и он подтверждает мои слова.

Мы продолжаем движение. Идем медленно, но мое сердце ускоряется с каждым шагом. Звук текущей воды становится все громче и громче, пока не переходит в рев.

Она так близко, что я ощущаю на себе брызги. Кален замирает и присвистывает, я подхожу к нему, и у меня открывается рот. Мы стоим на краю уступа.

Это гребаный водопад.

Я разражаюсь смехом, и он эхом разносится над шумом разбивающейся воды, поэтому я обхватываю рот руками и издаю крик, слушая, как он звучит.

Я поворачиваюсь и вижу, что Кален наблюдает за мной. Его глаза потерянные, а губы слегка приподняты. Я втягиваю воздух, раздвигая губы, когда его темный взгляд голодно опускается на них. Воздух между нами искрится, и электрическая связь, которая всегда присутствовала между нами, возвращается с новой силой, пока мы оба почти не задыхаемся. Его руки упираются в бока, чтобы не дать ему… что? Потянуться?

Схватить меня?

Черт. Я сглатываю и смотрю, как он делает то же самое, его адамово яблоко подпрыгивает, прежде чем он отворачивается.

— Давай закрепим веревку там, — его голос хриплый и низкий.

— Конечно, — соглашаюсь я, растерянно моргая от его внезапной перемены в поведении.

Может быть, пребывание здесь пробуждает в нем воспоминания?

Может быть, о той ночи… ночи, когда я призналась в своих чувствах и поцеловала его?

С кислым привкусом во рту я молча помогаю ему закрепить ориентир, мои собственные сожаления и боль заставляют меня молчать. Черт, это будут сложные четырнадцать дней.

ГЛАВА

ОДИННАДЦАТАЯ

КАЛЕН

— В шестидесяти футах¹⁶ — водопад. Ориентир закреплен прямо перед ним, скала скользкая. Мы собираемся закрепиться и посмотреть, есть ли путь вниз или вверх, а затем искать следующий туннель, — передает Пейтон.

— Понял… Будьте осторожны, — отзывается Тайлер.

Она опускает кнопку и проверяет ремни, прежде чем надеть шлем, пытаясь застегнуть его в темноте. Я вздыхаю, но делаю шаг вперед.

— Позволь мне, — рычу я.

Я не хочу находиться рядом с ней, но вот он я. Достаточно близко, чтобы прикоснуться… попробовать на вкус.

Она кивает и поднимает подбородок, ее зеленые глаза устремлены на вершину пещеры. Ее губы так близко, что я почти чувствую их сладость. Воспоминание о том, как пухлая плоть прижимается к моим собственным, заставляет меня поспешно застегнуть и проверить ее шлем, прежде чем отступить назад.

Она покачивает им и включает фонарь, прежде чем взглянуть через край, совершенно не подозревая о моих грязных, предательских мыслях. Как и тогда, когда мы нашли водопад, я был так искушен выплеснуть все на нее. На ее губы и тело, но мы оба знаем, что этого не произойдет.

Никогда снова.

Этого не случится. Пейтон — наваждение, и каждый вкус заставляет меня желать большего. Я не могу позволить этому повториться. Как только это погружение закончится, она исчезнет, и я не могу позволить этому разрушить меня снова.

Не тогда, когда она уже разрушила нас.

В моей жизни было много тяжелых моментов, особенно во время моей службы за границей, но ни один из них не был таким тяжелым, как видеть, как она уходит. Я не могу позволить ей снова приблизиться ко мне.

Не в этот раз. На сей раз я ожесточился против нее. Мы — лишь призраки друг для друга. Я подхожу к ней, игнорируя чувство, которое всегда приходит, когда я рядом с ней. Я до боли знаю, где она находится, чувствую каждый ее вздох, каждый шорох и улыбку.

Я ненавижу то, что я все еще нахожусь с ней на одной волне. Это помогает при погружениях, но сейчас это заставляет меня презирать ее еще больше.

Она цепляется за стену и высовывает голову из проема, заставляя меня предупреждающе рявкнуть на нее, но она, как всегда, игнорирует. Она поворачивает голову, осматривая пространство над нами, а затем смотрит вниз.

— Так, наверху нет туннелей или признаков входов, но я вижу один внизу, может быть, в двадцати футах¹⁷. Мы могли бы спуститься по боковой стенке — будет скользко, но возможно — и затем привязать веревку для остальных.

Она оглядывается на меня с ухмылкой.

— Дробовик¹⁸.

— Пейтон, просто позволь мне, — требую я, но она смеется, и я знаю, что она не сделает этого, — никогда не делает. Она безрассудная, сильная и приводящая в ярость. Она может сделать все, что могу сделать я, и обычно даже лучше.