Сердце Дайвера
Шрифт:
Я переключаю свое внимание на него, облизывая языком снова и снова, прежде чем переключиться на ее ядро и прочертить языком линию вниз, обводя ее дырочку, а затем поднимаясь обратно. Она стонет мое имя, мое гребаное имя. Ничье другое, мое, и оно так сладко звучит на ее губах.
И я вознаграждаю ее.
Лаская ее клитор, я наблюдаю за ней, как она погружается за край, взрываясь вокруг моих пальцев и языка. Ее киска сжимается вокруг меня, она вскрикивает и выгибается, отчаянно двигая бедрами, трахая себя об меня. Я вылизываю ее во время оргазма, очищая ее дырочку, пытаясь попробовать каждую капельку ее сока.
На
Моя грязная маленькая девочка жадно сосет их, втягивая щеки. Не сводя с меня глаз, она проводит языком по пальцам, пробуя нас обоих. Черт, почему это так возбуждает? Я хочу видеть, как ее губы обхватывают мой член, всегда хотел. Столько раз я подумывал поставить ее на колени и засунуть свой член в ее рот, просто чтобы заткнуть во время наших споров. Ее глаза сверкают, будто она знает.
Это тот же блеск, что и раньше.
Черт, я в полной заднице. Теперь, когда я попробовал ее, я никогда не смогу вернуться назад, никогда не смогу не нуждаться в ней, потому что один вкус — и я потерян. Я — ее.
— Проблема, принцесса? Не то, к чему ты привыкла? Ожидаешь ласковых слов? Ну что ж, я грубый и чертовски жестокий, так что смирись с этим. Теперь встань на колени и раздвинь бедра, чтобы я мог трахать тебя, пока ты не закричишь достаточно громко, чтобы они услышали.
Ее глаза сужаются, когда она раздвигает губы и освобождает мои пальцы. Я покручиваю пальцами в жесте «нагнись», и она охает.
— Нет, — огрызается она. — Теперь трахни меня и заткнись, ты, наглый засранец.
Она намеренно борется со мной.
Я предупреждающе вскидываю бровь. На самом деле я не испытываю гнева, скорее вожделение от нашей словесной перепалки, от ненависти и тьмы, которые она позволяет мне выразить. С ней я могу быть настолько мерзким, насколько захочу, и она примет все это. Она примет всех моих демонов, пока я буду трахать ее, владеть ею, уничтожать ее.
Если она уйдет в этот раз, то с осознанием того, что никто другой не сравнится со мной. До конца своих дней она будет помнить мой член глубоко внутри нее, выжимающий оргазм за оргазмом из ее тела. Всякий раз, когда она будет смотреть на меня и пытаться сопротивляться, она будет вспоминать, как я проталкиваю свою твердую длину в ее горло, чтобы заткнуть ее, — и она будет становиться мокрой.
Я не могу, блять, ждать.
— Эндрюс, на колени, живо, — приказываю я, предлагая ей выход. Конечно, моя девочка не принимает его.
Она приподнимается и хватает мой член через костюм.
— Заставь. Меня.
Два слова.
Два гребаных слова.
Вызов, решимость. Да будет так.
Я хватаю ее за волосы, наматываю их на руку и больно дергаю ее голову назад, пока слезы не застилают ей глаза, а рот не раскрывается в хныканье. Поднявшись, я поднимаю ее на колени, в то время как она тянется вверх, пытаясь поцарапать мою руку.
— Кал! — протестует она, даже когда прижимается ко мне, желая большего.
— Заткнись, блять, Эндрюс. Достань мой член, — требую я.
Она вздрагивает от этого приказа, но я ухмыляюсь.
— Если хочешь мой член, вынимай его и делай, что тебе велено, или я оставлю тебя мокрой и жаждущей, и прослежу, чтобы никто из остальных тебе не помог.
Она хрипит и опускает руку к моему костюму, расстегивая молнию, пока он не сползает к моим ногам. Я ловко высвобождаюсь и отпихиваю его, затем она стягивает с меня боксеры. Сейчас она злится, ее глаза сузились, а рот кривится. Черт, я люблю ее гнев.
— Проблемы, принцесса? — дразню я, раздувая пламя.
— Нет, — рычит она, освобождая мой член. Когда твердая длина свободно вырывается, она резко вдыхает, глядя на него голодными глазами. Блять.
— Обхвати его рукой, — приказываю я.
Она сглатывает, но делает то, что ей говорят, потирая большим пальцем мой пирсинг, прежде чем сжать основание моего члена, заставляя меня дергаться в ее руке. Она торжествующе ухмыляется.
— Разве я говорил тебе делать это, Эндрюс? — прорычал я. — За это ты примешь его и тебе понравится.
Я касаюсь ее подбородка.
— Открой и соси меня. До конца. Сейчас же.
Она начинает протестовать, вероятно, только ради борьбы, но когда ее губы раскрываются, я проталкиваю член внутрь. Она задыхается от неожиданного входа, но потом сдерживает слезы и сглатывает, но замирает, прежде чем я проникаю в нее на всю глубину. Я вхожу в нее до упора. Ее глаза снова слезятся, пока она держится, но как только она освоилась — она в порядке.
— Вот так, принцесса, прими меня всего, я знаю, ты можешь. Пососи меня как следует. Покажи мне, что этот рот годится не только для разговоров.
Ее глаза сузились в решимости. Я слишком хорошо знаю Пейтон, и если она не может говорить, она будет бороться ртом, и разве это не будет чем-то чертовски невероятным?
Мои глаза закрываются, когда я расширяю свою стойку и вытягиваюсь во весь рост, а затем снова вхожу. Она принимает его, проводя языком по моему члену, а когда я снова выхожу, она щелкает язычком и играет языком с моим пирсингом.
Внезапная волна удовольствия проносится через меня и присоединяется к уже нарастающему освобождению в основании моего позвоночника. Я долго не протяну в ее рту, но мне нужно было увидеть ее на коленях, прежде чем я зароюсь в эту сладкую маленькую киску. Она начинает гудеть вокруг моего члена, и я не могу больше терпеть. Я отстраняюсь так внезапно, что она падает на задницу, ее губы распухли, а груди покачиваются от движения.
— На колени, — грубо требую я, борясь с надвигающейся разрядкой. Почувствовав больший контроль, я сужаю глаза. — Сейчас, Эндрюс.
— Нет, — огрызается она и с улыбкой откидывает волосы назад. — Когда ты будешь трахать меня, ты будешь смотреть на меня, Кален, так что ты не сможешь отстраниться. Если мне придется смотреть на твоего брата, зная, как ты ощущаешься глубоко внутри меня, то и тебе придется. Я хочу оседлать твой член, так что ложись на свою гребаную спину… принцесса.
Ну, блять. Я хочу бороться с ней, быть главным, но, честно говоря, мысль о том, как она скачет на моем члене с этими великолепными сиськами, колышущимися надо мной, заставляет меня чуть ли не косить глаза, так что на этот раз я сдаюсь. Я опускаюсь на колени и ложусь на спину, не обращая внимания на боль от небольших порезов. Она ползет по моим ногам и садится на мой пресс, прижимаясь к нему своей киской. Я стону и хватаю ее за бедра, двигая ими вперед-назад. Я смотрю, как ее глаза закрываются, и она дрожит. Черт, она действительно прекрасна. Ее золотистая кожа поблескивает от бликов воды и света, длинные светлые волосы, пухлые губы и подтянутые мышцы.