Сердце Дракона. Том 10
Шрифт:
Делали по уму и согласно фортификационной науке.
– И почему нет знаков различия? – спросила вторая дозорная.
Русоволосые, как и большинство Ласканцев, молодые и юные. Та, что обратилась к Хаджару первой, судя по ауре, еще даже не знала мужской ласки. Сложно представить себе подобное, учитывая, что на десять тысяч воинов лишь двадцатая часть было женского пола, но…
Хаджар даже помыслить не мог, чтобы в армии произошел какой-то инцидент на сексуальной почве. Нет, исключения происходили даже в Лунной армии Лидуса, но это
Хаджар посмотрел ей в глаза. Теплые, но цепкие и зоркие. Из неё, возможно, получился бы хороший, исполнительный солдат. А потом, после увольнения, наемница или, если с ранением, то мать.
Восемнадцать, может двадцать лет. Небесный Солдат. Акцент выдавал в ней жители приграничных степей. Наверное, за всю свою жизнь, кроме родного городка, военного поселения и джунглей Карнака, она больше ничего и не видела.
А где-то там, внутри девичьего сердца, покрытого броней артефактных доспехов, теплилась память о юноше с веснушками и пастушьей флейтой. О том, как она так и не согласилась отправиться с ним ночью на крышу сеновала – любоваться звездами.
Черный Клинок, пронзая плоть, навсегда оставил в её памяти эту сцену, когда она, четырнадцати летняя, уходила с рекрутерами армии Ласкана, а позади неё пел грустную песню пастушачий мальчонка.
Вторая дозорная не успела ни вскрикнуть, ни закричать. Кинжал Хаджара, описав широкую дугу, рассек ей гортань и голосовые связки. А когда она падала, то Хаджар подхватил её ногой и мягко опускал на залитую кровью землю.
В его руках постепенно тяжелело тело первой дозорной.
Черный Клинок с жадностью поглощал те крупицы духа, которые мог найти в энергетическом теле Небесного Солдата. Её молодое, пышущее жизнью лицо, иссыхало, превращаясь в мумию. И только глаза оставались такими же живыми и яркими.
В них все еще теплилась надежда на скоро возвращение и то, что пастушок её помнит и ждет.
На землю со глухим металлическим лязгом упали доспехи, а высушенный прах развел поднявшийся ветер.
– Что там происходит?!
Один из офицеров заглянул в проход. Хаджар, показательно, отсек голову еще дергающейся в конвульсиях второй дозорной.
Фонтан крови брызнул параллельно земле. Комья багровой грязи, скатываясь воедино, покатились под откос.
Война – грязная история.
– Тревога! – закричал офицер. – Тревога!
Он хлопнул по амулету на нагруднике. Тот вспыхнул лиловой энергией и точное такие же вспышки мгновенно засияли во всем лагере. Спустя меньше, чем удар сердца, уже загудел сигнальный горн, возвещающий о нападении.
Рекка была в чем-то права – все, действительно, как по “учебнику”.
Хаджар легко оттолкнулся от земли. В левой руке он сжимал меч, которым была вооружена тоскующая о пастушке девушка. Хаджар не был обоеруким мечником, но его контроля над собственным телом было достаточно, чтобы, с легкостью отбив неумелый блок молота офицера, отсечь ему сперва правую руку, затем, обратным движением, вырезать, вместе с доспехами, часть левого бока, а затем, изуродованного, бросить в гущу противников, несущихся в сторону “южных” ворот.
Их было несколько сотен. Женщины и мужчины, молодые и бывалые.
– ДЕРЕК! – во все мощь легких взревел Хаджар.
От его рыка, сопряженного с выплеском энергии, разнеслась воздушная волна. Ударив по первым рядам бегущих, она оторвала их от земли и, пронеся по воздухе десятки метров, раскидала по палаткам и шатрам.
На шум сбегались все новые и новые солдаты. Впереди шли офицеры. На весь лагерь Хаджар ощущал всего одну ауру Повелителя, а остальные – Рыыцари Духа и Небесные Солдаты.
И только где-то в далеке, в гуще крон джунглей, ярким пожаром в потоках Реки Мира сияли ауры Танигеда и Дерека.
Рядом с ухом Хаджара просвистела окутанная сиреневой энергией стрела. Ударив в землю за его спиной, она взорвалась цветками льда, разросшимися на несколько метров вокруг.
Но стоило им коснуться ног Хаджара, как они мгновенно растрескались и, обернувшись снопом острых снежинок, понеслись в обратном направлении.
– Щиты! – выкрикнул кто-то из полевых командиров.
Разом, будто механизм отлаженной машины, сотни воинов вышли вперед строя и вонзили в землю ростовые, осадные щиты. Поток снега ударил по ним и взмыл в небо стеной ледяных шипов.
– Лучники!
До слуха Хаджара донеслось, как семь сотен луков заскрипели натянутыми до плеча тетивами.
– Залп! – полевой командир махнул в сторону Хаджара мечом.
И без того темная ночь для самого Хаджара обернулась непроглядным мраком, в котором сложно было разглядеть свет далеких звезд.
Сотни стрел накрыли собой небо и устремились к одиноко стоящей цели.
Эти люди, которые стояли перед Хаджаром, не сделали ему ничего плохо. Он их никогда не видел. Не знал их судеб, не знал жизней и историй, через которые он прошли.
Никогда не видел матерей и отцов, которые ждали их возвращения домой. Не слышал первого плача детей, которых они оставили за своими спинами.
Единственное, что знал о них Хаджар – они пришли на его землю. На землю его предков. Землю его отцов, за которую те проливали свою кровь.
Пришли сюда с войной.
А значит – их ждал только один исход.
Смерть.
На том месте, где стоял Хаджар, взорвался столп черной, свирепой энергии. Он закружился в небо вихрем силы и эхо в виде сотен разрезов меча разлетелись по лагерю Ласканской армии. Крики раненных, стоны умирающих, реки крови проливающиеся на теплеющую от битвы землю.
Глава 905
Черный дракон, сотканный из тумана и мистерий меча, врезался в строй противников. Плечом Хаджар проломил щит воина, которому не посчастливилось оказаться у него на пути.