Сердце Дьявола 2
Шрифт:
...До столкновения корабля с Землей оставалось ровно пятьдесят земных часов. На дисплее целеуказателя раз в земные сутки можно было видеть Гиссарский и Зеравшанский хребты и отчетливую, как бы нарисованную кисточкой каллиграфа, Чимтаргинскую концентрическую структуру с Сердцем Дьявола посередине.
5. А если подстраховались? – Нет, надо линять! – Сантехника вызывали?
Бельмондо появился, когда Черный молился на ночь под пальмой. Постояв над ним в недоумении, Борис попытался найти себе дело, но придумал лишь прогнать в лес Крутопрухова с доном Карлеоне; Светлана Анатольевна, правильно оценив его расположение духа, ушла сама.
Черный, расстроенный не христианским поступком друга, прервал молитву. Пытаясь усовестить друга, он сказал, что в лесу ночью темно и холодно и потому изгнанные могут простудиться или выколоть ветвями глаза.
Борис не стал его слушать и ушел в дом, мрачный, как туча. За ним ушел мрачный Худосоков.
Чернов остался продолжить молитву. Закончив, устремил просветленный взор на малиновый закат, придавивший самый краешек потемневшего океана, и стал медитировать. Через полчаса к нему вышла Ольга, но он посмотрел на нее такими святыми глазами, что девушка, горестно поджав губы, побрела в лес искать Светлану Анатольевну.
Худосоков нашел Бориса за обеденным столом. Сел напротив, помолчал немного, собираясь с мыслями, затем сказал, внимательно глядя в глаза:
– Что-то я ничего не понимаю, Борис Иванович... Что происходит? Черный вернулся из колодца совсем дурной... Ты какой-то ожесточенный стал... Что случилось?
Бельмондо хотел его послать подальше, но оставаться одному в большом пустом доме ему не хотелось, к тому же он не знал, где хранятся сигары. Глазами он показал Ленчику, что отвечать будет, вот только выдержит паузу, подобающую заслуженному человеку.
Худосоков понял его и сходил за некрепкими большими сигарами (знал, что Борис любит именно такие) и бутылочкой армянского. Раскурив сигару, и выпив рюмочку, Бельмондо, задумался, как преподнести случившуюся с ним историю... И, в конце концов, решил рассказать все, как было:
– Ну, в общем, попал я через этот колодец в канцелярию, – начал он, попыхивая сигарой, – и там мне сказали, что если я совершу ряд подвигов, то у нас появятся шансы выжить... И еще мне сказали, что и Черный с Баламутом тоже должны там что-то сделать, и если все сделают правильно, то все будет тип-топ – Вселенная будет спасена. И начал я мотаться по временам и народам, и сделал все, как надо и мне сказали: "Молодец, Борис, ты все выполнил. А теперь иди, отдохни у Худосокова под боком перед последним своим подвигом".
– Ты хочешь сказать, что он поставил тебе и твоим друзьям условия, и ты свои выполнил?
– Да. И Черный, похоже, тоже.
– Если не секрет, расскажи о своих подвигах...
Бельмондо рассказал.
– Замечательно! – восхитился Худосоков, лишь только Борис закончил. – На первый взгляд тупо и глупо, а удар за ударом все человеческое из тебя выскребли... И как ловко все построили: сначала настоящий подвиг, потом подвиг преодоления гордыни, потом житейский... А кончилось все откровенным зверством...
– Завязывай, прибью, – спокойно выцедил Бельмондо.
– А на "трешку" ты, конечно, не вышел...
– Нет. А как? С самого начала одна женщина меня опекала. Куда идти, что делать говорила... И еще красивая, почти все мысли на себя отвлекала. А что, Черный совсем плохой?
– Да... Кто-то ему мозги на бок скосил... Как и тебе. Короче, ничего ни ты, ни Черный, сделать не смогли... Порожняк, короче, сгоняли...
– Ты это брось! Не надо ля-ля! Я этим из канцелярии верю! – убежденно воскликнул Бельмондо. – Они дали нам последний шанс все на свете спасти. Понимаешь, мне с друзьями дали! И если мы таким же фуфлом, как и все окажемся, то они вправе будут крест на всем поставить. И что бы ты ни говорил, что бы ни говорил человечишка, который во мне все еще сидит, я все сделаю, как они скажут, понимаешь, все!
– А если они, эти люди с неба, дурака с тобой валяют? – спросил Худосоков, изрядно удивленный фанатизмом Бельмондо.
– Да брось ты! Дурака валяют! Сейчас сомневаться нельзя, сейчас надо действовать, задавив в себе неуверенность, сомнения, человеческую слабость. Во всяком случае, я буду действовать именно так, и Черный будет, и Баламут будет, я уверен!
– Черный? Да он с утра до ночи молится, а плюнешь на него – спасибо говорит!
– Простой ты, Ленчик! Посмотри на него внимательнее. Да в нем решимости спасти людей больше, чем во всех остальных людях. Он специально всю гордыню в себе уничтожил, чтобы самому себе не мешать и себя не жалеть. Он стал таким, чтобы спасти мир добром.
– А ты такой, чтобы спасти его силой и храбростью? Да?
Не ответив, Бельмондо прикурил вторую сигару и скрылся в ее дыму.
Худосоков задумался. Мозг его, никогда, никому и ничему не веривший, не принимал всерьез услышанных слов. "Патетика, высокие слова, гимны и марши всегда придумывались, чтобы заставить простаков таскать каштаны из огня, – размышлял он, стараясь не встретиться глазами с Борисом. – Что-то тут не так. "Трешка" молчит, Трахтенн летит... Трахтенн летит... А что если... Как эти с дальней планеты узнали об опасности, таящейся в земных глубинах? Через Нулевую линию? Да, через нее... А вот если бы ты, Леонид Худосоков, ведал этой экспедицией по уничтожению Земли, то ведь ты бы подстраховался, ох подстраховался... Корабль набитый сверхмощной взрывчаткой – это хорошо, очень хорошо... Но мало ли что может случиться в пути – железка – она и есть железка... Значит, надо подстраховаться. А как подстраховаться? Людей послать! Вон они как через колодец шастают туда-сюда. Копы эти... А может, они с той планеты агенты? А может быть, этот Бельмондо вовсе и не Бельмондо? И они действуют, выполняют какой-то параллельный план по уничтожению Земли? Нет, никому нельзя доверять..."
Коньяк у Бельмондо кончился (он решил напиться), и Худосоков пошел за второй бутылкой. И по пути туда и обратно решил, что ему непременно надо попытаться прорваться в колодец. "Надо этого простака попросить помочь... – думал он. – Может, обломиться? Меня в колодец, судя по всему, грехи не пускают. Но ведь они надо мной издевались и, вероятно, какая-то часть моих грехов прощена... Надо попытаться снова. Чем черт не шутит..."
После того, как Борис, налив рюмочку, не торопясь, выпил и принялся за третью сигару, Худосоков взял быка за рога:
– Слушай, Борис Иванович! Я завтра хочу слинять через колодец. Не поможешь? Вместе с Карлеоне и Крутопуховым?
– Ты что, хочешь, чтобы мы тебя в него запихнули? – расхохотался Борис. – А ты не боишься далеко, далеко в океан улететь? К акулам? Они уже, наверное, проголодались.
– К ним я уже привычный. Поможешь а? Хоть я вам и насолил выше крыши, но дело-то общее. Может, что-нибудь и выгорит?
– Ну ладно. Давай начнем со сранья. Если, конечно, меня до утра не призовут на великие дела.