Сердце дьявола
Шрифт:
Остановившись в конце прохода в тени, Крестиан осмотрелся по сторонам — везде, куда бы он не посмотрел, сновали его бывшие слуги. Обстановка становилась все напряженней и чем больше он ждал, тем меньше шансов на побег он видел. Портал в мир смертных находился по левую сторону в самом конце большой площади, где и должна состояться казнь. Нужно было действовать — сейчас или никогда. Крестиан бросил беглый взгляд направо, где на высоте тридцати метров находился его кабинет, чтобы убедиться, что там никого нет и побежал. Занятые своими делами, люди не сразу поняли, что происходит, когда мимо них пробегал их хозяин, расталкивая стоявших
Нырнув в мутное пространство портала, Крестиан оказался в совершенно ином мире: его окружала полупустынная местность; ноги тут же начали проваливаться в зыбкий песок, но не глубоко, что позволяло передвигаться без опаски увязнуть; местами из песка выпирали небольшие камни, а какие-то скрывались под ним, норовя попасться под ноги невнимательному беглецу. Крестиану сейчас было не до осторожности — нужно бежать и искать место, где можно спрятаться. В дали он заметил высокие отвесные скалы, тянувшиеся вдоль всего горизонта. Острое зрение помогло разглядеть и дорогу под ними по которой ехали редкие машины. Местность оказалась не оживленной, но и не совсем безлюдной — это как раз то, что ему нужно — он не хотел нарушать закон, установленный высшими силами, иначе потом придется отвечать своей же головой.
Крестиан побежал в сторону дороги, стараясь не оглядываться и не сбавлять скорости. Он спиной чувствовал погоню и не мог себе позволить остановиться, не мог себе позволить сдаться, а Алексу занять ЕГО престол. Он не помнил, когда ему приходилось столько бегать, наверно, это было в прошлой жизни. Он всегда отличался физической выносливостью, но сейчас силы стремительно покидали его — ноги проваливались в песок, то и дело спотыкаясь о небольшие камни, из-за чего он постоянно падал, палящее солнце слепило привыкшие к полумраку глаза, раскаленный воздух обжигал и без того горящие легкие, голова кружилась от нехватки кислорода, а его цель казалась все такой же далекой.
Он не знал, сколько уже пробежал, пока не кончились последние силы. Как преодолевал крутой подъем, как в очередной раз споткнулся, теряя равновесие, он уже не помнил. Лишь одна мысль не покидала его воспаленный разум, пока тот не отключился от удара об острый камень: «Я не сдамся!»
Глава 4
Приведя нервы в порядок, Анна спустилась на первый этаж, где ее уже дожидались родители. После легкого завтрака девушка осталась на кухне с матерью помочь с уборкой, а ее отец снова ушел на улицу. Яркое солнце стремясь к зениту, освещало дорогу и пролегающую за ней пустошь, проникая в небольшое окошко над раковиной и слепя глаза. Анна недовольно поморщилась и задернула тонкие белые занавески — сейчас яркий свет раздражал ее — уж лучше приятная прохлада ночи и мягкий свет луны.
— Анна, что-то случилось? — Спросила Роза, уловив негативное настроение дочери.
— Нет, мам, все хорошо. — Анна изобразила улыбку, стараясь показаться счастливой. — Просто солнце глаза слепит.
— Не очень. Это же не столица. Там проживает меньше десяти тысяч человек, но я бы не сказала, что там лучше. Каждый раз, после поездки туда я чувствовала себя очень уставшей, словно из меня выпили все соки. Я не стремлюсь туда возвращаться и мне очень не хотелось бы, чтобы ты жила там.
— Но почему? — С каким-то отчаянием в голосе спросила Анна.
— Это совсем иной мир, дорогая. — Покачав головой, ответила женщина. — Люди не такие, какими могут показаться на первый взгляд…
— Но не все же такие…
— Не все. И я не желаю тебе узнать, какой процент составляют плохие люди.
— Мама, но нельзя же всю жизнь прятаться в этой глуши! — Вспылила Анна, уже понимая, к чему ведет этот разговор. — Мы живем, словно изгнанники, на краю цивилизации, где за день проезжает не больше пяти машин, где до города нужно ехать больше трех часов. Разве это жизнь?
— Эта жизнь на много лучше, чем та, что в городе. — Спокойным голосом ответила Роза, глядя дочери в глаза. — Я знаю, что сейчас тебе сложно мне поверить, но я знаю, что говорю. Анна, жить там совсем не так просто, как тебе кажется. Я желаю тебе лишь хорошего, поэтому прошу прислушаться к моим словам и не торопиться покинуть этот дом.
— Хорошо, мам. Ты же знаешь, что я очень люблю вас с папой. — Уклончиво ответила девушка, стараясь спрятать натянутую улыбку у матери на плече. В груди все разрывалось от грусти и тоски, что она обманывает мать, но она уже пообещала себе, что завтра уедет и не собиралась отступать ни при каких обстоятельствах.
Родственные объятья вскоре были прерваны громкими тяжелыми шагами. Подняв глаза, Анна увидела вошедшего на кухню отца и ее болезненно сжалось, когда она увидела на его руках безвольное тело незнакомца. Вся одежда была покрыта слоем песка и грязи, на серой футболке отчетливо виднелись бурые пятна, но определить сразу оказалось невозможно.
— Билл, что случилось? — Всполошилась мать Анны, едва увидев незнакомца.
— Я увидел его возле дороги. — Начал объяснять мужчина, перехватывая руку, чтобы удобней держать свою ношу. — Не знаю, сколько он там пролежал, он совсем плох, но еще жив.
— Да он весь горит! — всплеснула руками Роза, едва дотронувшись до лба мужчины. — Нужно срочно сбить жар и промыть раны. Кто знает, сколько он уже в таком состоянии? Анна, придется оставить его в твоей комнате — у нас нет больше свободных кроватей.
Девушка, до этого момента, не моргая смотревшая на мужчину, вздрогнула, словно от удара, когда к ней обратились и кивнула. Проводив мужа взглядом, Роза повернулась к дочери.
— Свалился же на нашу голову… — Пробормотала женщина, подходя к раковине. — И откуда он такой взялся?
— А что с ним не так? — спросила Анна, не понимая негодований матери.
— Странный он. Не знаю… появился непонятно откуда — ни вещей, ни машины. От прикосновения в его кожи у меня мурашки по спине пошли. — Женщина на секунду замолчала, поежившись, словно от холода.
— Может, он тебе просто не понравился? — Анна недовольно сморщила носик, доставая палу не больших мисок, чтобы наполнить их водой.
— Может, и так… Можешь называть это предчувствием, но мне кажется — не простой он человек. Чувствует мое сердце…