Шрифт:
Видишь ты дом вон за тем перелеском?
Живет в этом доме Э. Похуеску.
Дом одиноко стоит на опушке,
Вокруг безмятежно кукуют кукушки.
Выглядит все идеально снаружи,
Все живописно и красочно дюже.
Белки на зиму орех запасают,
Толстый медведь под сосной зависает,
Заяц пуховый с лисичкой флиртует,
Мимо олень большерогий кочует,
Волки-веганы растят помидоры,
Бабочка
На первый взгляд все совсем идеально:
В мире животных уклад коммунальный,
Словно с картинки, пряничный домик...
Но Э.Похуеску - не сказочный гномик.
Давай же, читатель, заглянем в окошко -
Об Э.Похуеску узнаем немножко.
Вот он сидит, в себя погруженный,
Думает думу свою напряженно.
Да, есть о чем Похуеску подумать.
Съел он последний запас Каракума,
Вымыл полы и погладил рубашки,
Убрал он за кошкой мочу и какашки.
Но все эти действия - лишь полумеры.
Жизнь Похуеску - сплошные химеры.
С детства ему нелегко приходилось.
Судьба Похуеску хуево сложилась...
***
Была его бабка румынской цыганкой
И обладала прекрасной осанкой.
Резво на стол она карты метала -
Даже Фортуна бы ей проиграла -
Своей красотой всех сражала мгновенно
И двадцать пять лет прожила охуенно,
Но двадцать шестой ей принес неудачу.
В тот день небосвод был закатом охвачен.
Услышав о ней, один гематофил
Раскинуть картишки ее пригласил.
Пришла она в замок по старой дороге,
И Дракула там поджидал на пороге.
Спустились они по гранитным ступеням,
Спугнув по дороге пяток привидений.
За карточный стол сразу сели они,
Поставили на кон какой-то хуйни.
С вампиром игра напряженной была,
Но женщина все же его превзошла.
Пять раз проиграв, он пиздец разозлился,
И зуб его в шею ее приземлился.
Читатель! Конечно, ты знаешь, любезный:
Вампира укус - он не очень полезный.
В себя приходя, она вдруг ощутила,
Что очень большие клыки отрастила.
И жизнью вампирской она зажила,
Но только животных обычно жрала.
(Она была, в принципе, очень добра,
Но на животных ей было посрать).
Однако все люди ее избегали.
Вампиров в то время не так понимали -
До Сумерек было еще далеко -
И ей приходилось совсем не легко.
В то время в Америке рабство царило,
И много рабов беглых всюду тусило.
Один из рабов оказался в Румынии.
Он был одинок и страдал от уныния.
И раб тот во сне под высокой сосною
Увидел вампиршу своею женою.
Ее вознамерился он отыскать,
Сел на коня и пустился скакать.
Сто дней непрерывно он только скакал,
И птиц на лету аж живьем поедал -
Настолько любви он навстречу спешил.
И вот, наконец, выбиваясь из сил,
Увидел он вдруг небольшой хуторок.
Цыганка сидит, напивается впрок,
Но не воды, а куриной крови...
И сердце его замерло от любви.
"Йоу, это ты, моя дева из сна!
Будь мой любовница, будь мой жена!"
В объятии они долгожданном слились,
Потом напились, а потом подрались.
Шло время вперед. Подрастала их дочь,
Что жажду крови не смогла превозмочь:
Однажды голодные годы настали -
Родители пищей для девочки стали.
Осталась малышка на свете одна.
Конечно, раскаялась горько она.
Как только ей двести исполнилось лет,
Она в США прикупила билет.
Совесть терзала ее без конца.
Родня убиенного ею отца,
Быть может, еще в Батон Руже живет,
Копает плантации и блюзы поет.
Ну что ж, пароход ее резво несет.
Плывет она месяц, плывет она год...
И вот - показалась земля вдалеке.
Скользнула слеза по вампирской щеке.
Но тут налетел ужасающий шквал,
И весь пароход он к хуям разъебал!
Все паниковали, и только она
Спасала людей с океанского дна.
В мгновение ока спасла она всех
И вдруг поняла, что прощен ее грех.
Едва отдышавшись, она побрела
На поиски крови - ну, или бухла.
Она прогулялась вдоль моря чутка
И вдруг увидала вдали мужика.
Мужик был снаружи не очень казист
И, судя по взгляду, большой эгоист.
Но выбор людей был совсем невелик.
В момент покритичней пойдет и мужик.
Вздохнув, она робко к нему подошла
И по-английски с ним речь завела:
"Хелло, хау ар ю?" - вопросила она.
В ответ он, взглянув, как на кучу говна,
Отборным покрыл ее вмиг матерком -
Но не английским совсем языком:
"Чупа ми берга ту, иха де пута!
Но те эмпьеса конмиго диспута!"
И потом холодным покрылась она:
Что это за берег и что за страна?
И снова у девы из слезных желез
Полился неистовый слезный понос
(Иначе, читатель, нельзя и сказать:
В слезах можно было хоть полк искупать -
Так много лилось их). Смягчился мужик,
Подумал, придумал - и за воротник
Немедленно ей предложил заложить -