Сердце феникса
Шрифт:
— Директор решил, что теперь приготовят его?
— Ну да... Тем более, что повариха была расстроена и перешла на родной язык, украинский, да и на том, судя по рассказам, вспомнила не самые вежливые слова. Пока повариху опознали, пока расколдовали...
— Расколдовали?
— Директор по ней сходу боевым заклинанием ударил. Парализующим, - пояснил Алексей, - А потом всех педагогов собрал, чтоб ее отмыли, успокоили и отговорили увольняться... Даже Максима позвали, чтоб он извинился, правда, пожалели потом...
— Почему?
— Ну, он извинился. Объяснил, что не хотел... И даже в искупление вины цветы решил подарить.
— И?
– прищурилась Лина, предчувствуя новое веселье...
Предчувствие
— Мы его специально заучивали, заклинание для вызова цветов - приближался один праздник... Но кажется. Макс его не доучил... Цветы получились замечательные - душистые такие фиалочки, крупные, красивые... Только выросли на самой Ганне Игнатьевне.
— Что? Как?
– Лина попыталась представить почтенную даму в фиалочках с ног до головы... Не-е-ет. Даже с моим воображением - не, слабо такое представить.
— Сначала на фартуке, потом на прическе... потом руках... На беду директор не успел удалить из кабинета зеркало, которое вызвал показать повару, что зеленый цвет исчез. Почти... Она глянула и сначала глазам не поверила - ну как можно поверить, что это ты - вот эта ходячая клумба фиалочек? С глазками, в колпаке... Но уж когда поверила... Мамонт, у которого мы когда-то по ошибке хотели выдернуть бивень, и то так не орал! Повариха бросила топор и схватилась за директорский ремень. Ремень был в брюках, а брюки на директоре... и расставаться с ними, конечно, в планы начальства не входило... правда, у него еще и мантия была, но когда дама вытряхивает тебя из собственных штанов, это как-то не совсем прилично, тем более, из-за ремня...
— Ой...
— Директор возражал, и даже очень, но ее это не остановило - она гонялась за Максом минут десять, пока не устала и цветочки не осыпались...
Отсмеявшись, Лина простонала:
— Весело ж было у вас учиться!
— Потом стало еще веселей. Когда кто-то из учителей, которому надоело все время попадать под обстрел, объяснил этим, что такая вражда есть первое проявление любви. Они поверили. И мы должны были носить записки, помогать сочинять стихи, распутывать заклинания и мирить эту парочку, которая ругалась по пять раз на дню... Когда дама сердца наконец ответила взаимностью и позволила себя поцеловать (на полсекунды, в щечку и в полной темноте), у Максима как раз и возросли способности к телекинезу... Резко. Раз в пять.
— М-м-м?
— И он от радости решил подарить любимой женщине котенка...
— А-а... Умный мальчик.
— Но не рассчитал возросшие Силы, так что вместо милой пушистой кошечки в оранжерее материализовался средних размеров леопард... и в очень плохом настроении. Вадим был в восторге...
– Алексей внезапно замолчал и уставился на совершенно пустую стену... Серый гранит. От него зеленые глаза кажутся почему-то темными...
Так. Лина, что-то сегодня совсем... птичка.
Раньше надо было понять, что неспроста такое веселье... Никуда она не делась, та боль, что вспыхнула в его глазах там, на совете. Ненадолго отступила в ее объятиях, прикрылась воспоминанием о светлом прошлом... Притихла. Притаилась. Но вернется, если сейчас ее не добить. Что ж тобой творится, милый... Или кто?
Имя "Вадим" дохнуло холодом, проскользнуло темной вспышкой... Имя и память. Сложи два и два, Лина, и получишь ответ...
— Значит, все-таки магия крови...
– вздохнула девушка...
— Ты как всегда понимаешь... даже то, что я не говорил, - Алексей невесело улыбнулся...- Да. Я соврал.
— Соврал? Хм...
– Лина быстро припомнила высказывания на совете... Не так уж много там утверждений, где можно соврать...— Так ты все-таки можешь Его убить?
— Да... Нет... Не уверен. Я специально не изучал. Но Вадим, кажется, думал, что это возможно.
О! Ты и сам не знаешь, насколько это правда, милый! Догадываешься только... А ответил сразу "нет", все ясно... Только одно непонятно...
— Алексей... почему?
Он тоже понимал с полуслова - переспрашивать не стал. Только устало повел плечом:
— Самому бы понять... Было время, когда я мечтал его убить, но не мог... Не было сил. А сейчас... Лина, если это правда, то это так просто! Выйти на улицу. Попасться патрулю. Он ведь подпустит меня к себе, это легко... убить.
И погибнуть самому?– возмутился внутренний голос. —Не дам!
Спокойней, спокойней, пока вроде хватать и держать не требуется. Чтоб ни думал Алексей, а убивать брата он не пойдет. Сейчас, по крайней мере.
— Нам же не надо убивать. Нельзя. Сам же доказал!
— Да... Но если придется, я... — в зеленых глазах та же темная тень, - Он ведь так не убил меня... Отобрал силы, отобрал свободу, убил... стольких уже убил! Всех, кто дорог. И все же...
Все же! Алексей-Алексей... Что тут поделаешь! Лина вздохнула. Кто-кто, а я тебя за эту тень надежды осуждать не буду. У самой такие же демоны. Вспомнить, как собиралась на последнюю встречу с матерью: подбирала оружие, взвешивала угрозы... и в глубине души отчаянно надеялась, что обойдется без боя, страшилась его как никогда - каково оно, убить родного человека? Не знаю и знать не хочу. Пусть ты его ненавидишь, пусть он искалечил тебе и жизнь, и душу. Все равно надеешься... Не бывает абсолютного Зла. Даже Вадим был... разным.
Стоп-стоп, это что такое? Вот эта мысль - точно не моя!
И... и что это?
Вадим.
Точнее - воспоминания о нем. И не ее. Ах, вот оно что! Опять ее странная сила сработала на прием... Странно... Это было не вино, правда? Просто кофе. Почему ж тогда... Воспоминания не затягивали в бурлящий водоворот, как раньше, они проплывали как картины, чуть неясные, разные, из разных времен, но общее у них было: Вадим...
Светловолосый мальчишка, помогающий младшему брату вытащить из воды сверкающую рыбину... Совсем ребенок, лет девяти, он рвется наперерез огненному шару и успевает прикрыть младшего своим Щитом... Восемнадцатилетний парень, впервые оседлавший призванного дракона, он гневно хмурится, но дергает за повод, и огненная волна проходит над головами прижавшихся к стене людей, не причинив вреда. Над твоей головой... Вадим девятнадцатилетний, расчетливо и точно вздергивает в воздух, а потом ставит на колени - и корона, и его светлые глаза кажутся черными... Дим, зло улыбаясь, обещает лично искалечить, если он, Лешка, не возьмется за ум. Обещает "потерявшему память" брату силы взамен отобранных: "Лёш, ты хотел бы стать волшебником?", дарит рубашку-паутинку... морщится при виде шрамов... и расчетливо посылает навстречу пушистику с отравленными иглами. Обещает дружбу, защищает от Зайки... снова и снова натравливает "знатоков человеческого тела"... Присылает в камеру клубнику, именно такую, как он любит, не слишком крупную, без химии, свежую, даже с росинками на алых боках... от одного запаха, почти забытого, голова кружиться начинает... А приносит ее Такеши.
Невыносимо...
Лина открывает глаза, встречая его взгляд - понимающий и чуть виноватый... Да, я все видела. Понимаю.
Спасибо за доверие, любовь моя. Вряд ли ты еще хоть кому-то это покажешь, мой скрытный ангел. Вот оно, твое "все же". Все же ты отчаянно не хочешь поднимать руку на брата... Ох, Алексей... Мало тебе было? Плен, казнь, "воспитание"...Ты все-таки ненормально милосерден, любовь моя...
Он перехватил ее взгляд.
— Нет. Я все понимаю и помню. Надо будет - значит надо.