Сердце и Думка
Шрифт:
— Кликнуть его ко мне!
— Вон он, вон, Нелегкий, вон прячется за смерчем черногуз Египетский!
— Притащить его сюда! — фыркнула громогласно Буря великая.
Тащат бедного Тшшш за длинные ноги, а он думает: «Пропал! верно, узнала Буря, что я подослал вместо себя Нелегкого».
— Виноват! каюсь! — и Тшшш стал на колени, вытянул красный нос. — Виноват, был не в духе, не знал, что сказать… в глазах немножко помутилось.
— Аа! так ты и хмелен бываешь! Стоптать его ногами! смесить с грязью!
Запрыгали Ведьмы по Тшшш, давай его толочь в голову, смесили с грязью.
— Вот тебе злодею! — сказала Ведьма, довольная своим мщением.
«Что, взяла! старая Ведьма! — прошептал Нелегкий, важно сидя у подножия Бури великой Грозы громоносной, — что, взяла! — постой!»
— Дозволь слово молвить, Буря великая Гроза громоносная, — сказал он, преклонив усы пред Бурею.
— Говори, ты моя правая рука. — Только не при всех…
— Вон! — буркнула Буря окружающим ее, — ну! Нелегкий стал рассказывать все, что случилось в заднепровском городке с Зоей и с ее женихами, до самого сватовства за нее Эбергарда Виллибальдовича.
Буря великая ужасно хохотала, слушая описание сватовства.
— Ну?
— Кто же мог предвидеть, чтоб она решилась за него выйти замуж?..
— Разумеется.
— А кто виноват? Киевская Ведьма не сама ли выпустила ее Думку на волю?
— Глупая!.. ну? так она и вышла за него замуж?
— Совсем нет! вышла, да не за него.
— Это как?
— Как венчали ее, а в это время, откуда ни возьмись, и Юрий, и Думка. Как увидела она его — хлоп об землю! и понесли ее домой без чувств и без памяти. Народ следом, и Юрий следом, и жених тут же; а она вдруг и начни рваться да метаться; кричит во весь голос: «Юрий, мой Юрий!» А Юрий к немцу: милостивый государь, пожалуйте сюда! вы думаете жениться на этой девице? — Так есть! — отвечал он. — А вы слышали имя, которое она в беспамятстве произнесла? — Слыхал! — Этот Юрий — я; она меня любит, я ее люблю; и потому, если вам угодно продолжать свою претензию и намерение, то не угодно ли вам прежде изведать силы со мною: на шпагах или на пистолетах — на чем угодно? — Покорнейше фас плаходарим! — отвечал немец, — я не намерен выходить на дуэль, это запрещены; и шенильси не намерне на люблен дефице! — Ну, это дело решенное! — сказал Юрий; и точно, на другой же день он явился в дом Романа Матвеевича; а через несколько дней была свадьба.
— Почему ж ты это все так подробно знаешь? — спросила Буря великая.
— А я тот самый Нелегкий, который имел честь служить в заднепровском городке.
— Как!
— Вот так и так, — сказал Нелегкий, припадая всеми восьмью ногами на колена.
— Так Тшшш меня обманул! — ну, пек ему! Я тебя прощаю и назначаю главным над всеми Нелегкими и Тяжелыми. А Киевскую Ведьму за обман вытянуть в нитку и штопать ею все старые чулки!..
Этим докучная сказка и кончилась.