Сердце и душа
Шрифт:
— И что ответила мама? — невольно спросил Деклан.
— Она ответила “может быть”, мол, время покажет, а времени у нас тогда было предостаточно. Знаешь, Деклан, я неделю не мог спать, это чудо, что я тогда не покалечил руки на работе.
— И когда она тебе ответила? — Деклану не верилось, что он говорит обо всем этом со своим отцом.
— Через восемь недель, — сказал тот.
— А ты? Небось цену себе набивал?
— Нет. Я не умею этого. У меня слишком открытое лицо. И попомни мои слова, Декко, ты такой же. Наша сила в честности. В порядочности, понимаешь? В этом мире акул на нас можно положиться.
— Наверное, ты прав, — с сомнением покачал головой Кэрролл-младший.
— Деклан, по-моему, нам надо отметить конец нашей первой рабочей недели. Не хотите сегодня выпить со мной и Хилари?
Предложение было заманчивым, но Деклан все еще надеялся как-нибудь добыть билет на благотворительную вечеринку. Он даже нашел прокат костюмов, который работает допоздна, так что если дело выгорит, можно будет взять там смокинг. Он понимал, что ведет себя глупо, но он страшно боялся, что Фиона в кого-нибудь влюбится в этом гольф-клубе. А ведь он сам любит ее со вторника. Да, это именно такая любовь, как у отца к маме. Настоящие вещи происходят быстро, ты просто чувствуешь, что это правильно.
— Я польщен вашим предложением, Клара, сейчас позвоню отцу, спрошу, не выгуляет ли он собак за меня.
— Вы до сих пор каждый вечер развлекаете чудовищных питомцев Джуди Мерфи? — В голосе Клары звучало восхищение.
— Они не так уж чудовищны, если познакомиться с ними поближе. Голосистые, конечно, но тут уж ничего не поделаешь.
— Да, терпения вам не занимать, — улыбнулась Клара, и они вернулись к работе.
В обед Барбара и Фиона ходили в парикмахерскую. На вечернем оперативном совещании у Деклана аж пальцы заныли, так ему хотелось прикоснуться к крохотным завиткам над ушками Фионы. Он резко заставил себя вернуться к реальности. С ума он, что ли, сошел. Он три раза прокашлялся, прежде чем решился пожелать им удачной охоты сегодня вечером.
— В понедельник расскажете, как все прошло. — Он надеялся, что его голос звучит не слишком тоскливо. Нельзя, чтобы она догадалась, как ненавистна ему мысль, что она отправляется на это светское мероприятие.
— Доложу лично, — пообещал охранник Тим. — Я работаю там сегодня, так что расскажу в подробностях.
Деклан еле удержался от просьбы приглядеть за Фионой, чтобы она вернулась домой не слишком поздно, в целости и сохранности и, разумеется, одна.
— Я тоже доложу, — рассмеялась Аня. — Я там буду работать в гардеробе.
Барбара и Фиона пришли в детский восторг от этой новости и запрыгали в волнении.
— Может, тоже с кем-нибудь познакомишься, — предположила Барбара.
— Гардероб не самое подходящее место для знакомств, — возразила Аня.
Деклан кое-как доработал день и с тяжелым сердцем сел в машину к Кларе.
— Хилари не сможет присоединиться к нам сегодня, у нее мама приболела, но предлагаю все равно где-нибудь посидеть, пусть и вдвоем, — сказала Клара.
Они погрузили велосипед в багажник и поехали в винный бар.
— Я вам очень благодарен за приглашение, — начал неуклюже Деклан, не зная, как вести себя с этой любезной женщиной, сидящей напротив него.
— Бросьте, я безумно рада, что пятничным вечером могу пообщаться с приятным собеседником, а не возвращаться в пустой дом, — пришла ему на помощь Клара.
Она заказала минералку, затем бокал белого вина, а потом снова минералку. Деклан выпил три бокала красного. Клара рассказала ему о своих дочерях, Ади и Линде, о сложном характере кавалера Ади, о сложной жизни Линды. Она рассказала Деклану о правилах, принятых у нее дома, — не только ради нее, но и ради самих девочек. Должны же они понимать, что нельзя вечно переступать через других людей.
— Не думаю, что вы переступаете через своих родителей, Деклан, — неожиданно сказала она.
— Возможно, я слишком легко принимал их жертвы, — признался он. — Впрочем, мы все так поступаем. Как насчет вас?
И она снова принялась рассказывать — на этот раз о далеком отце, который, казалось, вообще не интересовался семьей, об усталой, разочарованной матери, которая только и умела, что критиковать, и была не способна к диалогу.
— Каким одним словом вы бы ее описали? — спросил Деклан.
— Сожаление. Точнее не скажешь. Ей вечно чего-то жаль. Например, что сейчас люди разучились себя вести, или как все теперь дорого, или что я вышла замуж за Алана, или что я разошлась с Аланом, что у Ади есть мальчик, что у Линды нет мальчика… Все, что происходит, неправильно по умолчанию. Надо же, а ведь я только сейчас это осознала. — Клара выглядела удивленной.
— Может, мне стоит пойти в психологи? — пошутил Деклан.
— Даже не смейте думать. Вы — тот самый врач, которого каждый встречал в книгах, но не в жизни. Следуйте своему пути, Деклан.
— Я следую. Мне просто жаль, что я такой скучный и тяжелый.
— О чем вы! Вы меньше чем за неделю помогли стольким пациентам. Вы на самом деле любите людей, это заметно. Что в вас скучного и тяжелого? — Клара говорила искренне.
— Женщинам нравятся предатели, деспоты и безжалостные проходимцы. — Слова прозвучали легко.
— О да, минут пять, а взрослым женщинам — совсем нет.
— Надеюсь, вы правы. У меня не слишком-то хорошо с безжалостностью.
— Поверьте, я права.
— Давайте я угощу вас напоследок, — предложил он.
— Нет, доктор Кэрролл. Пожалуйста, запомните, нельзя предлагать выпить водителю.
— Я забыл, — смутился он.
— Ничего страшного. И знаете, я думаю, что после выпитого красного велосипед вам тоже не стоит доверять. Я отвезу вас домой.
По дороге они проехали мимо маминой прачечной — она как раз запирала дверь. У Молли было две поздних смены. Они до сих пор откладывали деньги, чтобы купить сыну место, где он сможет открыть собственную практику.