Сердце колдуньи
Шрифт:
— Что же до дождя, я просто чую его приближение. И всегда мог унюхать запах дождя в воздухе, даже в детстве. — Бишоп многозначительно постучал себя по кончику носа. — И я никогда не ошибаюсь. Дождь, возможно, пойдет уже завтра, самое позднее — послезавтра.
Меррим снова фыркнула.
— Как вы это делаете, сэр Бишоп? — заинтересовался лорд Веллан. — И откуда у вас этот дар?
— Наверное, от бабушки, — скромно признался Бишоп. — Еще маленьким мальчиком я слышал от матери, что моя бабушка была способна на невероятные вещи. — И, пожав плечами, добавил: — Пожалуй, вы правы, это своего
Лицо старика светилось нескрываемой надеждой. Лицо Меррим — откровенным недоверием.
Разумеется, с чего им верить ему? Ни с того ни с сего ворвался в их жизни, объявил себя волшебником, а теперь предсказывает дождь; которому предстоит напоить изнывавшую от жажды землю.
Хорошо еще, что тут он не лгал. Потому что впервые предсказал дождь еще в три года.
Прислушиваясь к разговору слуг и солдат, он поднял кубок. Интересно, что девушка наливает вино лорду Веллану из того же кувшина. Все же он боялся пробовать вино. Ненавидел свой страх и знал, точно знал, что чертова ведьма заметила этот страх в его взгляде.
Рассмеявшись, она схватила его кубок и глотнула сладкого напитка. Вытерла рот рукой и снова поставила перед ним кубок.
— Поскольку вы не ворвались сюда силой и не потащили меня к алтарю, вам древнее проклятие не грозит. — Сведя брови, она язвительно добавила: — По крайней мере сейчас. Но разве можно управлять древними проклятиями? Может, произойдет какая-то путаница! Слишком много времени прошло!
Ведьма нагло рассмеялась!
Лорд Веллан спокойно поднял кубок.
— Если дождь пойдет, я у вас в вечном долгу, сэр Бишоп. Весь Пенуит будет у вас в долгу.
С этими словами он искоса глянул на внучку. Светилась ли угроза в его старых глазах?
Бишоп был очень доволен. Совсем неплохо, если столько людей будут ему благодарны!
— Слава Богу и всей его армии ангелов! — провозгласил он, сам не поняв, откуда эти слова пришли ему на ум. Поднес кубок к губам и отпил до половины, заранее готовясь к чему-то гадкому. Но напиток оказался превосходным. Он даже слизнул каплю с края кубка. Если вино и отравлено, то он ничего не почувствовал. Да и все равно уже поздно жалеть, тем более что первой вино попробовала его будущая жена.
Он осушил кубок до дна, глядя ей в глаза. Да и что поделать, если она уставилась на него, ехидно ухмыляясь. Словно упрекая в трусости!
Его люди снова зашептались, вероятно, считая такую смелость откровенной глупостью. Что же, их нельзя винить! Он предпочел бы ринуться в кровавую битву, чем подвергнуться такому испытанию! В этот момент для него не было ничего страшнее, чем выпить кубок вина, поданный ведьмой, с нескрываемым злорадством наблюдавшей за ним, ведьмой, у которой на голове должны были расти черные змеи вместо волос, а изо рта высовываться острые клыки. Но на голове у нее красуется корона из кос, красных, как нос пьяницы, таких же красных, как закат в Ирландии. Греховно красных. А зубы… все они ровные и очень белые. Что ж, должно быть в ней хоть что-то приятное. Может, если хорошенько присмотреться, есть и еще что-то, просто он об этом не знает.
Он позволил ей налить еще вина, зная, что она наслаждается каждой секундой, и приветственно поднял
— Пейте, парни! Настоящее старое вино!
— Они не пьют вина, сэр Бишоп. Им принесли эля, сваренного на нашей пивоварне. Поверьте, добрые сэры! — сказала она его людям, неловко ерзавшим на скамьях и явно готовым бежать отсюда сломя голову, — все, кроме Дюма, который был так же явно готов придушить ее, если возникнет необходимость. — Этот эль лучший во всем Корнуолле. Рецепт моей матушки.
— Госпожа, — пробормотал Дюма, откашлявшись, — не обижайтесь, но мы предпочли бы сладкую воду из вашего колодца.
Она засмеялась. Ведьма дерзко издевалась над его храбрыми, стойкими людьми, да еще после того как запугала их до полусмерти. Какова дрянь!
— Как вас зовут, сэр?
— Дюма, госпожа.
— Вы давно знаете этого церковника?
— Да, госпожа. С тех пор как он был зеленым семнадцатилетним юнцом.
Меррим оценивающе оглядела Бишопа.
— Вижу, что с тех пор он успел созреть.
Честно говоря, поскольку слепой она не была, то и прекрасно разглядела, что в нем действительно не было ничего незрелого. Хорошо сложен, по виду силен, как Принц, самый злобный волкодав деда. Широкоплеч и мускулист. Густые черные, отливающие синевой волосы, темно-синие глаза и чертова физиономия… мечта каждой девушки. Высокие скулы… а рот… нет, она не станет смотреть на его рот, потому что при каждом взгляде с ней творится что-то странное. По правде сказать, он великолепен и, возможно, прекрасно это сознает. Должно быть, девушки всей Англии падают в обморок при одном лишь взгляде на него с тех пор, как он стал достаточно взрослым, чтобы их целовать. А зубы! Белые и ровные! Ну должно же быть в нем хоть что-то уродливое! Только она ничего подобного не видит. Нужно присмотреться повнимательнее.
Меррим вынудила себя отвести глаза и припасть к кубку в ожидании, пока дед прочтет приказ короля.
Лорд Веллан упорно молчал. Вероятно, продолжает изучать человека, объявившего себя волшебником, изучившим науки, недоступные простым смертным, и предсказавшего дождь.
Волшебником! Подумать только!
Конечно, никаких волшебников больше нет. Как и ведьм, все еще обитающих в пещерах. Бернских ведьм осталось так мало, что никто никогда их не видел.
Лорд Веллан отрезал ломтик сыра от большой головки, которую держал перед ним слуга на огромном деревянном блюде, и сунул кинжал в висящие на поясе ножны. Жуя сыр, он хмурился. Интересно, зачем он ест, если сыр ему не нравится?
Старик громко откашлялся.
— Сэр Бишоп, дайте мне послание, — потребовал он наконец.
Бишоп вынул из туники пергаментный свиток и вручил старику. Сморщенная рука со вздутыми венами слегка дрожала, однако волосы лорда Веллана были густыми и блестящими, хотя и белыми, как непроглядный утренний туман. Бишоп не мог отвести глаз от длинной бороды, заткнутой за пояс. Сколько же ему лет? Наверное, больше, чем всем им, вместе взятым.
— Я встречался с вашим сыном, сэром Томасом де Гаем, — неожиданно сказал он, — хотя в то время был совсем мальчишкой. Прекрасный человек. Как жаль, что четыре года назад он погиб на виндзорском турнире, устроенном его величеством.