Сердце колдуньи
Шрифт:
Женщины, очевидно, встревожились, потому что одна взвизгнула:
— Браннек, прикончи его! Ударь ножом в спину! Я хочу вон тот золотой пояс!
— Она показала рукой в сторону Брешии.
Брешия подошла к фурии, схватила за руку и стащила с седла. Та с воем упала к ногам Брешии, но тут же вскочила и кинулась к ней, целясь ногтями в глаза. Прежде чем Брешия успела опомниться, принц поднял в воздух одного из мужчин и швырнул в женщину. Оба повалились на землю.
И тогда оставшиеся мужчины переглянулись и выхватили длинные
— И что вы делаете с ними, парни? Хотите почувствовать, как они впиваются в ваши ребра? Тогда идите сюда и позвольте проводить вас в ад для смертных грешников.
Браннек благоразумно остался на месте в отличие от других членов шайки. Принц разбросал их: одного ударом по голове, другого — в живот, а третьему, самому неудачливому, всадил колено в пах. И повернулся к Брешии, довольно ухмыляясь, пыжась, как павлин, очень гордый собой. Но тут Браннек, подкравшись, как кот, зашел ему за спину.
— Обернись! — пронзительно крикнула Брешия, изнемогая от страха.
Принц услышал ее и обернулся, но было уже поздно. Лезвие ножа вошло ему в грудь.
— Может, хоть теперь сдохнешь, дьявол ты этакий! — проворчал Браннек.
Брешия не верила глазам. Не может быть! Принц слишком заигрался в игры смертных! И она позволила ему позабавиться! Но все пошло не так, как было задумано, и случилось нечто ужасное!
Все пропало! Все!
Женщины, спешившись, надвинулись на нее. Мужчины поднимались и шли следом.
— …проучим сучку!
— …намнем брюхо…
— …да, а потом прирежем…
— Но сначала снимите с нее золотую цепь, — предупредил Браннек.
Принц лежал неподвижно. Глаза его были закрыты.
— Вы, жалкие глупцы!
Брешия выхватила из рукава палочку и, прокричав слова, которые до того никогда в жизни не употребляла, ткнула палочкой в каждого. Все, кроме Браннека, оказались на земле, связанные по рукам и ногам, спутанные огромным комом. Браннек же повис в воздухе.
— Оставайтесь в таком виде, чтобы все вами любовались» — объявила она. — Вечно!
Браннек пронзительно завопил, но она, не обращая внимания, опустилась на колени перед принцем, накрыла плащом его и себя и перенесла обратно в рощу.
— Не смей умирать, будь ты проклят, — повторяла она, изнемогая от страха.
Он лежал в крепости, на ее постели, неподвижно, совсем неподвижно, только кровь струилась по тунике, окрашивая ее в алый цвет. Кровь смертельно раненного человека.
— Отойдите, мистрис, — посоветовал Каллас, подбегая. — Он может вас убить.
— Уходи, Каллас. Он мне не враг. Во имя богов, что мне делать?
Принц медленно поднял веки.
— Брешия, — прошептал он. — Из меня вышел не слишком сильный смертный, верно?
— Ты был великолепен, — заверила она, — но их было четверо, и они горели жаждой убийства. А теперь молчи.
Но он не
— Скажи, что делать?..
— Ничего. Я был глупцом. Прости. Не хочу покидать тебя. Я так желал от тебя дитя…
— Говоришь, что не можешь ничего исправить? Да что ты за волшебник такой? Черт возьми, сделай же что-нибудь! Или объясни мне, как быть!
Но он снова закрыл глаза, а губы больше не кривились в иронической улыбке. И тут она поняла: все кончено. Он умирает. Умирает, как любой обычный человек, которого ударили ножом в сердце.
— Нет! — отчаянно вскрикнула она и легла на него всем телом, чувствуя, как кровь просачивается в складки ее платья. Его сердце еще билось, но медленно и очень слабо.
Брешия зажмурилась и накрыла руками его руки, ногами — ноги, прижалась сердцем к сердцу, а губами — к губам, впитывая его дыхание.
— Ты не умрешь, — прошептала она, — слышишь, злосчастный волшебник? Где же твоя магия? Будь ты проклят! Сбрось наконец шкуру смертного и исцели себя!
Она чувствовала его боль, пульсирующую, острую, проникающую сквозь платье, исходящую из глубины его сердца, куда вонзился нож и разорвал плоть. Брешия затрепетала от боли, которая все росла и росла, изливаясь в нее, вгрызаясь в самое ее существо жестоко, злобно, беспощадно. Глаза ее закатились, когда она ощутила, как лезвие ножа погружается в нее, как кровь закипает вокруг лезвия, как ледяной кончик вибрирует, неся смерть. И тут же кровь… ее кровь… его кровь… полилась из груди.
Но Брешия держалась, не поднимая век, не издавая ни звука, стараясь удержать боль в себе. И едва слышно шептала:
— Принц, ты не умрешь. Отдай мне свою боль, всю свою боль.
— Нет, Брешия, — ответил он, и она расслышала смерть в его голосе. — Я был глупцом и хотел похвастаться перед тобой. Показать себя подобно любому смертному. А теперь умру и не позволю тебе умереть со мной. Нет, Брешия!
Он с невероятной силой оттолкнул ее от себя. Она приземлилась не менее чем в шести футах от него и покатилась по полу. Терзающая ее боль внезапно исчезла.
Принц с трудом приподнялся на локте.
— Я не думал, что так случится, — бессильно пробормотал он, снова упав на спину. — Хотел тебя позабавить, сразиться с этими смехотворными людишками, немного тебя посмешить.
— О нет, тебе рано умирать, пропади ты пропадом!
Она выкрикнула его имя, сопровождая его всеми известными ей ругательствами, метнулась назад и снова легла на него. Грудь к груди, руки к рукам, ноги к ногам, кровоточащее сердце источало алую влагу в ее сердце.
Она удерживала его самым сильным заклятием, прижавшись лбом ко лбу. Боль продолжала расти. Она и не думала, что такое может существовать. По сравнению с ней боль в обожженных руках была пустяком, на который не стоит обращать внимания.