Сердце красавицы склонно к измене

Калинина Дарья Александровна

Еще одна желающая. Сначала любовница Горшкова, теперь жена. У мужика просто талант находить себе самоотверженных женщин, готовых ради него на подвиги.

Вернувшись в поселок, подруги увидели возле своего дома Свету. Девушка выглядела бледной.

– Где вы были целый день? – кинулась она к ним. – Звоню вам, звоню, вы объяснять по телефону ничего не желаете! Что это за отношение к клиенту?

Света несколько раз пыталась прорваться к подругам, но те, будучи постоянно в обществе Анастасии, по понятным причинам не могли разговаривать с любовницей Горшкова. Если бы Анастасия поняла, с кем они так мило воркуют, то она бы замкнулась в себе. Кому захочется делиться сокровенным с работающим на врага шпионом?

– Я прямо вся извелась! Лешка в больнице. Вы уехали! К Курилкину явились какие-то люди, ищут его. Узнали, что он погиб, прямо такой цирк устроили! Не было бы все так грустно, похохотала бы!

– А что случилось-то? Расскажи!

– Нет уж, это вы мне скажите, чем целый день занимались! – неожиданно уперлась Света. – Где вы были?

– С мадам Горшковой, – не подумав, ляпнула Леся. – Возили ее сначала к следователю, а потом к мужу в больницу.

Кира хотела ущипнуть подругу, та взглянула на перекосившееся лицо Светы и поняла, что поздно прибегать к репрессиям. Упоминание о мадам Горшковой внесло свою лепту.

– Что? – в ярости прошипела Света. – С кем вы были? С этой… с этой старой вешалкой? И что вы у нее забыли?

– Она главная подозреваемая. Мы выясняли, есть ли у нее алиби.

– И что? Выяснили?

– Да. Алиби есть.

– Значит, следователь ее не арестовал?

– Нет.

– Плохо. Просто ужасно. Хотя, если честно, я и не думаю, что это она Курилкина прикончила. Лешка мне рассказывал, что жена у него беспомощная дура. Тупая идиотка, которая живет на деньги своих богатеньких папочки и мамочки. Ест, пьет и больше ничего знать не хочет. Жвачное животное, а не баба!

Анастасия совсем не показалась подругам такой уж беспросветно тупой личностью, о чем они и сказали Свете. Но опять же зря. Света оказалась девушкой ревнивой. И глаза у нее яростно сверкнули:

– Вы переметнулись на сторону этой Горшковой? Сколько она вам заплатила?

– Ничего она нам не платила. Да мы и не взяли бы у нее деньги.

– Вот это правильно! И помните, вы работаете на меня. Прямо сейчас бегу за деньгами.

– С тебя мы тоже денег не возьмем.

– Значит, будете работать на Горшкову? Закопаете меня, а ее обелите? – заплакала Света.

– Да с чего ты взяла?

– А как же иначе? Либо она убила, либо я. У нее мотив, у меня место происшествия. Ведь труп-то нашли в моем доме! Горшковой хорошо, у нее алиби. А у меня… у меня ничего нет. Я думала, что вы на моей стороне, а вы… вы тоже меня предали!

И с этим возгласом Света умчалась к себе домой. Подруги хотели побежать за ней, догнать, успокоить, но подумали и решили, что надо дать Свете немного времени, чтобы прийти в себя и успокоиться.

– Заглянем к ней через часик.

– Или лучше через полтора.

– За это время она поймет, что была не права. И выслушает нас с куда большим вниманием.

А пока что подруги пошли к себе домой. Лисицы дома снова не было. Кошки тоже отсутствовали. И девушки наспех перекусили парой кусков пиццы, которую Лисица где-то заказал, но целиком так и не осилил. Подругам очень бы хотелось думать, что Лисица именно им оставил эти два кусочка, памятуя, что они рано или поздно вернутся домой и могут быть очень и очень голодными. Но… но они понимали, что эти куски достались им просто потому, что Лисица их именно не осилил.

Тем не менее разогретая в аэрогриле пицца оказалась очень даже недурна. Тесто тоненькое, начинки много. Сверху потоки расплавленного сыра.

– Надо запомнить название фирмы.

Кира перевернула коробку, но названия не обнаружила. Простая белая коробка.

– Странно.

– Наверное, была вложена рекламная листовка с названием, но Лисица ее выкинул.

Так и не поняв, откуда у них в доме взялась потрясающе вкусная пицца, подруги вышли на улицу. Они пересекли дорогу и позвонили в ворота тети-Марусиного коттеджа. В отличие от подруг, которые занимали дом целиком, в коттедже у тети Маруси жили сразу четыре семьи. Впрочем, все они приходились родственниками друг другу, так что могли считаться единым организмом.

Наверху жил племянник тети Маруси с женой и маленьким сыном. И еще обитала племянница с мужем и маленькой дочкой. Внизу жила сама тетя Маруся со своими кошками. И наконец, в последнем отсеке проживал ее брат – глухой старикан, совершенно выживший из ума, – отец живущих наверху сына с дочерью. Со своими детьми он не общался, признавал одну лишь Марусю, но и ее он почему-то считал своей бабушкой.

Впрочем, финансово все родственники не были стеснены. У детей была няня, у старика – сиделка. Тетя Маруся получала хорошую пенсию, как вдова генерала. К тому же Таракан когда-то служил вместе с ее мужем и поэтому частенько подкидывал вдове своего друга какой-нибудь подарок. Да и коттедж был передан тете Марусе в пожизненное пользование за чисто символическую плату.

Старуха встретила подруг приветливо.

– А ваши кошечки у меня, – известила она подруг. – Чего-то встревожились они. Днем прибежали, да так и не захотели уходить.

Фантик с Фатимой грелись у разожженного камина. Кроме них, в комнате было еще три кошки и старик в своем инвалидном кресле. Сейчас он мирно дремал под клетчатым пледом. Голова была с удобством устроена на подушечке. И в уголках его глаз еще виднелись следы слез.

– Совсем в детство впал, – с грустью сказала тетя Маруся, глядя на брата. – Сказки ему читаю. Сегодня про Мальчика-с-пальчика читали. Плакал.

– Почему? Там же все хорошо закончилось.

– Сначала ему мальчишек жалко было, которых отец в лес отвел, чтобы они там от голода или диких зверей умерли, а потом дочек людоедовых, которых людоед случайно зарубил, перепутав с мальчишками, жалел.

Подруги молча кивнули, считая тему исчерпанной. Но тетя Маруся неожиданно воскликнула:

– И вот странное дело! Своих-то детей брат в жизни не приголубил. Одни упреки да колотушки от него Тимка с Катей и видели. Поэтому и к отцу теперь почти не приходят. Хоть и в одном доме с нами живут, а вниз носа не кажут. Впрочем, сразу скажу: в этом мы сами с братом виноваты. Мало детям, пока они маленькие были, внимания уделяли. Но брат-то каков на старости лет оказался. Чужих детей, даже невсамделишных, а придуманных, видите ли, жалеет теперь!