Сердце красавицы
Шрифт:
— Расскажи мне об этой машине.
— «Корвет» шестьдесят шестого года.
— И?
Мэл покосился на Паркер, повернул руль, и машина пулей вылетела на аллею.
— Она ездит.
— Я вижу.
— Четырехступенчатая коробка передач с близкими по величине передаточными числами, четыреста двадцать семь кубических дюймов, распредвал с высоким подъемом, раздельная система выпуска.
— Зачем нужна трансмиссия с близкими передаточными числами? Я правильно поняла? Трансмиссия? А близкие передаточные
— Ты правильно поняла. Это применяется в двигателях спорткаров, призванных развивать максимальную мощность. Водитель может полностью контролировать автомобиль на больших скоростях.
— Нет смысла иметь такой автомобиль, если его не контролировать.
— Полностью согласен.
— Давно он у тебя?
— В общей сложности? Около четырех лет. Я закончил реставрацию всего несколько месяцев назад.
— Наверное, в восстановление машин приходится вкладывать немало труда.
Переключая одной рукой передачу, Мэл взглянул на Паркер.
— Я мог бы указать на иронию твоих слов, но не стану. К тому же это реклама на колесах. Люди замечают такой автомобиль, начинают расспрашивать о нем. Информация распространяется, и вдруг подросшее дитя с приличным трастовым фондом просит восстановить найденный в дедушкином гараже «Купе де виль», а какой-нибудь пижон с толстым бумажником вспоминает свою молодость и нанимает меня найти и отреставрировать «Порше-911» семьдесят второго года, вроде того, в котором он потерял невинность, а потерять невинность в «911» не так-то просто.
— Поверю тебе на слово. Мэл ухмыльнулся:
— Где ты потеряла свою?
— В Кабо-Сан-Лукасе.
Мэл хмыкнул:
— И сколько людей может так ответить?
— Думаю, довольно много жителей Кабо-Сан-Лукаса. Однако вернемся к твоей машине. Отличная идея — превратить ее в рекламу своего бизнеса.
«Стремительную рекламу», — мысленно добавила она. Автомобиль на поворотах прижимался к шоссе, как ящерица — к нагретому камню. И точно, как с мотоциклом Мэла, в урчании двигателя чувствовалась с трудом сдерживаемая мощь.
Непрактично, совсем непрактично. Вот ее седан практичен. Однако…
— Мне бы хотелось порулить.
— Нет.
Паркер вскинула голову, возмущенная столь категоричным отказом.
— У меня безупречное водительское досье.
— Не сомневаюсь. И все равно нет. Твоя первая машина?
— Маленький «BMW»-кабриолет.
— «328i»?
— Как скажешь. Он был серебристый. Я его очень любила. А твоя?
— «Камаро Z28» восемьдесят второго года, пять скоростей, двигатель V8 с непосредственным впрыском топлива. И еще передвигалась, когда я сбыл ее одному парню в Стамфорде, хотя на спидометре было семьдесят тысяч суровых миль. — Мэл припарковался напротив популярного ресторана, специализирующегося
— Хорошо.
Когда они переходили улицу, Мэл взял Паркер за руку, что до нелепости взволновало ее.
— Малком, сколько тебе было лет, когда у тебя появилась машина?
— Пятнадцать.
— У тебя не было прав.
— Один из множества аргументов, которые привела мама, когда узнала, что я потратил большую часть денег, которые, как предполагалось, копил на колледж, на развалюху, с виду пригодную только под пресс. Она надрала бы мне задницу и заставила продать машину, если бы не Нэппи.
— Нэппи?
Они вошли в ресторан, Мэл поднял руку, привлекая внимание сотрудницы, встречающей посетителей. Та кивнула и жестом попросила подождать минутку.
— Нэппи тогда был хозяином мастерской, которая теперь принадлежит мне. Я работал на него в выходные, и летом, и когда прогуливал школу. Нэппи убедил маму в том, что ремонт машины принесет мне пользу: я овладею определенными профессиональными навыками и не попаду в плохую компанию. В чем-то он не ошибся. Неприятностей у меня могло быть гораздо больше.
Паркер шла с Мэлом вслед за метрдотелем и вспоминала о своих летних каникулах. Она работала в Фонде Браунов, училась вместе с Делом справляться с ответственностью, уважать традиции, но большую часть каникул проводила с друзьями в Хэмптонсе у бассейна собственного поместья и обязательно на неделю или две летала в Европу.
Мэл заказал пиво, она — бокал красного вина.
— Вряд ли твоя мама одобряла прогулы.
— Разумеется, не одобряла, особенно, когда ей удавалось поймать меня на этом, что происходило довольно часто.
— Я случайно встретилась с ней вчера. Мы пили кофе.
Паркер увидела то, что, пожалуй, никогда прежде не видела. Малком Каванаф от изумления потерял дар речи.
— Вы… Она не упоминала.
— О, мы очень мило посидели. — Паркер невозмутимо открыла меню. — Ты должен пригласить меня на ужин.
— Мы ужинаем.
— Воскресный домашний ужин. — Паркер улыбнулась. — Ну, и кто испугался?
— Испугался — слишком сильно сказано. Считай, что получила приглашение, а о деталях договоримся. Ты здесь уже бывала?
— Ммм. Они подают печеные картофелины размером с футбольные мячи. Пожалуй, я возьму одну. — Паркер отложила меню. — Ты знал, что твоя мама иногда работала на моих родителей — дополнительная помощь на приемах.
— Да, знал. — Мэл, прищурившись, посмотрел ей в глаза. — Думаешь, это для меня проблема?
— Нет. Нет, конечно. Я думаю, что некоторых это напрягало бы, но ты не из них. Я не это имела в виду. Просто мне пришло в голову…
— Что?
— Что была какая-то связь между нами, когда мы еще были детьми.