Сердце меча
Шрифт:
— Касси, это моя жизнь, и я сам решаю, ради кого ее ставить на кон. Такую пощаду, которую синоби готовит мальчику — ну ее к чертям, лучше смерть. И не факт, что я умру сейчас. Я планирую отложить это занятие лет на двадцать. Так что или перестань хныкать, Шоколадка, или, ей-право, уезжай. Мне и без того тошно.
Кассандра вышла, и хлопнула бы дверью, если бы двери в доме не были сходящимися.
— Сеу Ван-Вальден, вы умная женщина. Скажите, отчего у меня сейчас на душе погано?
— Не знаю, мастер Нейгал. Может быть, от того же, от чего и у меня? Страх за близких, предчувствие смерти…
— Нет, дело не в этом. Мне доводилось переживать и то, и другое… Дело не в этом.
— Вы сами знаете, в чем дело. Вам не нужны мои подсказки, и говорить вы об этом должны не со мной. Я не священник, а вы не верите в отпущение грехов. Позвольте мне пойти к ребенку, мастер Нейгал. Может быть, это последние часы, которые я проведу с сыном…
— Да, конечно… — кивнул вавилонянин, — простите меня.
— Это хорошие слова, — сказала Констанс, оглядываясь в дверях. — По-моему, это самые лучшие слова, которые можно сказать в вашем случае. Видите, вы сами их нашли.
— Неужели?
Он запустил пальцы в бороду и немилосердно потеребил ее.
— Сначала планировали их вывезти… Город превратили в большой концлагерь, они там умирали от голода, потом началось что-то вроде холеры… Не меньше десятой части умерли бы в пути, но тут, на беду, начались бои у Андрады, и наши транспортники не смогли туда попасть… И когда стало понятно, что транспортников не будет… И скоро придется отступать… я запросил Совет — как быть с приговором над Сунасаки? Мне ответили: привести в исполнение. Я выбирал способ. Решил, что проутюжить город с катеров плазменными пушками, создав «стену огня» — будет быстрее всего… Понимаете, я принял это решение, никто другой… А вы говорите — подходящие слова. После всего этого прийти и сказать — «прости меня»? Да я бы в морду мне наплевал на его месте.
— Значит, будьте готовы к тому, что вам наплюют в морду. Потому что после всего этого не сказать «прости меня» — по-моему, еще хуже.
Нейгал сказал что-то на незнакомом ей языке — судя по тону, выругался, — а потом добавил:
— Вы видите насквозь. Несчастный человек ваш муж.
Констанс через силу улыбнулась ему и вышла на лестницу, ведущую в гостевые комнаты. Один Бог знает, как ей удавалось держаться все это время — а ведь распускаться нельзя, потому что здесь Джек и Бет, и она должна ободрять и поддерживать их до конца, как те матери, что на руках несли детей в газовые камеры, до конца поддерживали их.
«Я не отдам Бет. Что бы ни случилось, я не отдам Бет».
Она должна быть сильной — но отчаяние и безнадежная зыбучая тоска давили ей на грудь так, что темнело в глазах. Что за несчастный рок привел их сюда? Какой смысл в том, что они погибнут здесь? И вместе с ними погибнет старик, руки которого по локоть в крови граждан Сунасаки? И в смерти тех людей восемь лет назад? Но ведь был какой-то смысл в том, что однажды жарким пятничным полднем на каменистом холме замучили насмерть молодого и доброго мужчину, который говорил, что он — Бог. Этот смысл открылся далеко не сразу и Его Матери, и ученикам, и женщинам, которые стояли и смотрели, и разбойнику, что висел рядом и умер позже… На чем они переползли через эту страшную пропасть? Мария — на бесконечном доверии к Нему, а остальные?
Бет лежала на постели лицом вниз и, похоже, плакала. Динго свернулся калачом у кровати, где Джек спал вместе с матерью — сейчас малыш лежал под очередной капельницей.
Моро позволил Кассандре взять приготовленную для Джека фармацевтом Аратты искусственную кровь — видимо, не хотел рисковать жизнью мальчика.
— Мне скучно, — сказал Джек. — Я тут лежу и лежу, а нарисовать ничего не могу. Мама, ты мне почитаешь? Я попросил Бет почитать мне, а она лежит и ничего не говорит. Почему она такая противная?
— Не говори так, Джек. Бет не противная, ей просто страшно. За нами пришли злые люди, которые хотят забрать нас отсюда.
— А ты не боишься?
Она подумала, как ответить.
— Я стараюсь не бояться, маленький. Бояться бесполезно.
— Рэй нас защитит, правда? И те большие дядьки, такие, как Рэй. И Дик.
— И мастер Нейгал, — добавила Констанс.
Послышался отдаленный грохот — гемы, похоже, выносили из гостиной массивную кушетку.
— Ты мне почитаешь?
— Обязательно. Но сначала мы должны перебраться вниз, в оружейную. Мастер Нейгал велел.
Вместе с Бет и Августином они переложили Джека на маленькую гравиплатформу и спустили в подвальное помещение. Одна из гем-служанок уже сносила сюда еду, другая расчищала место для футонов. Когда Гус и Актеон притащили кушетку, мальчика устроили поудобнее и снова подключили к аппарату очистки крови. Констанс вложила в сантор мнепопатрон и вызвала книгу.
— Когда Бильбо наконец открыл глаза, то не понял даже, открыл ли их: такая вокруг стояла непроницаемая темень…
Она дошла уже до того места, где Бильбо встретился с Голлумом, когда дверь открылась и на пороге появился Нейгал. Хозяин манора нес термос.
— Сеу Мак-Интайр, ваш маленький капитан Львиное Сердечко не с малышом?
— Нет, мастер Нейгал. Насколько я знаю, он наверху, с гемами.
— Там уже все закончили. Мне сказали, он ушел куда-то сюда.
— Тогда, скорее всего, он с Рэем на посту — предположила Констанс.
— Спасибо.
Нейгал нашел мальчишку на смотровой площадке возле пушки — тот сидел между двумя морлоками, своим Рэем и Призраком, и смотрел на дорогу. Эктор знал, что мальчишка вместе с гемами таскал мебель на баррикады — одну навалили перед въездом в гараж, вторую — на грузовом пандусе, наверху, третью — на лестнице. Таким образом нападающие, вскрыв дверь, оказывались перед необходимостью атаковать высокое препятствие. Нейгал не собирался защищать его долго — баррикада нужна была лишь затем, чтобы дать обороняющимся некоторую фору, полминуты времени на стрельбу по тяжело бронированным противникам. Потом они отступят и заварят двери за собой, и будут ждать, пока, вскрыв их, рейдеры снова окажутся в узком месте под огнем. А потом закончатся боеприпасы, и, пока враги будут разбрасывать более хрупкие верхние баррикады, в ход пойдут флорды.
У мальчишки был совершенно выдающийся флорд, Нейгал в юности отдал бы двадцать лет жизни за такой. Рукоятка чуть длиннее, чем принято, и украшена странным узором, вместо обмотки, чтобы не скользили пальцы… Поближе Эктор рассмотрел, что это шедайинские письмена. Эта штучка стоила не меньше пятидесяти тысяч драхм, а парень носил ее, как будто так и надо.
— Идите обедать, — сказал морлокам Нейгал. — И отдохните. Мы вас сменим на два часа. Призрак, ты нужен мне свежим.
— Сэр, — обратился к нему Рэй.