Сердце мексиканца
Шрифт:
Только в этот момент она тоже осмелилась пошевелиться и медленно повернула голову.
И с удивлением узнала того, кто шел к ним из темной узкой щели между домами. До сих пор она видела сына хозяина, ее почти насильника, но и отменного любовника, только в окружении его семьи. Здесь, среди других мужчин, было заметно, насколько он отличается от них. Он был выше, стройнее, черты лица тоньше и строже.
И еще он был моложе. Или они выглядели старше своих лет?
Голос у него был властный, интонации резкие, слов она не поняла: говорили по-испански. Вожак огрызнулся – и получил в ответ длинную тираду. Аля даже не догадывалась,
Она не успела облегченно выдохнуть, потому что в этот момент он сделал к ней шаг, грубо обхватил запястье и поволок за собой туда, откуда появился – в узкую щель между темными домами, куда не добивал свет фонарей с улицы.
Затащил на несколько метров вглубь, дернул к себе, развернул спиной и надавил на шею и поясницу, вынуждая прогнуться. Задрал платье, звякнула пряжка ремня, и он даже не стал снимать с нее трусики, просто отодвинул их в сторону и засадил ей с размаху, зашипев – она, понятное дело, была совсем сухая. Но то ли его запах всколыхнул воспоминания о позапрошлой ночи, то ли тело поспешило избежать травм, но дальше дело пошло легче.
Аля уперлась ладонями в шершавую стену, выгибаясь и раздвигая бедра – и не понимая, что происходит: то ли ее все-таки насилуют, то ли она сама благодарит спасителя, то ли отдается молодому любовнику, не получившему свое накануне.
Все было странно и даже чуть-чуть нереально – адреналин в крови переплавлялся из страха в страсть, внутри росла тревожно-зудящая волна, и Аля вдруг с удивлением поняла, что еще чуть-чуть, буквально несколько движений – и она, кажется, кончит.
Но он не дал. Буквально на секунду или две раньше, когда внутри уже все сжималось, он резко оттолкнул ее, выходя, развернул лицом к себе и надавил на плечи, роняя на колени. Больно впился в кожу камушек, но она не посмела елозить, послушно открыла рот, и он засунул распухшую головку между ее губ. Она не успела даже их сомкнуть – почти сразу в горло выстрелили густые терпкие струи. Аля глотала, но по губам все равно стекало, а он стоял, откинув голову назад и явно наслаждаясь, и лицо у него было самодовольным и жестоким.
И красивым.
Аля впервые именно в этот момент подумала, что даже не знает его имени. Так странно.
Он вынул член из ее рта, напоследок обведя губы уже обмякшей головкой и убрал в джинсы. Аля с трудом поднялась, держась за стену. Снова звякнула пряжка ремня, и он опять крепко обхватил ее запястье, увлекая за собой. Вывел на свет и молча повел по улицам, не отпуская руки.
Медленно, потому что Аля спотыкалась на каждом шагу.
Они пришли к дому.
Он довел ее до лестницы на второй этаж, отпустил и не пошел за ней, остался снизу, проследив, как она поднимается.
Аля на дрожащих ногах добралась до плетеного кресла, скинула наконец босоножки и нашарила пачку сигарет на подоконнике. Закурила, перебивая дымом оставшийся во рту его привкус.
Сил раздеться и пойти в душ не было. Вместо этого она качалась, курила одну за другой и отстраненно размышляла, что все это значит.
Она теперь его девушка? Или что? Она ему обязана за спасение или уже расплатилась?
Кто он вообще – спаситель или насильник?
Все слишком путалось,
Больше всего хотелось, конечно, уехать, наплевав и на отпуск, и на деньги. Но когда она добралась до ноутбука и обшарила интернет, оказалось, что билетов на автобус нет до конца месяца, а на самолет они стоят совершенно безумных денег.
Деньги у Али были, но она подумала и решила, что не настолько все ужасно, чтобы вбрасывать полторы своих зарплаты в бегство.
Ничего же не случилось. Больше испугалась, чем пострадала.
Просто она будет ходить по городу только днем, ездить на экскурсии и запираться на ночь.
Всего-то четыре дня осталось.
Перед сном Аля еще раз проверила все щеколды, заперла решетки на окнах и даже дверь спальни изнутри. Долго мылась в душе под прохладной водой, наносила одно средство за другим, пока не стала пахнуть, как магазин «Lush», – за три квартала смесью всех возможных отдушек – а кожа не покрылась шелковой пленкой из масел и тоников. Каким-то странным образом это помогало чувствовать себя более защищенной. Не такой голой.
Но она все равно надела белье и длинную спальную футболку, несмотря на жару. Хотелось прикрыться, одеться. Лучше всего вообще подошла бы байковая пижама, но таких излишеств Аля с собой не брала. Да и сварилась бы в ней заживо.
От жары и нервов сон все не шел. Она лежала, глядя в темноту, почти не шевелясь, словно заклиная богов дремы, призывая их прийти и выполнить свои прямые обязанности. Хотелось курить, но она не потянулась даже за электронной сигаретой. Просто лежала и слушала, как постепенно затихает дом: все реже хрипло кукарекает петух, выключаются один за другим телевизоры, уже слышится чей-то храп, ритмично скрипит и тоже затихает диван, лениво гавкает собака, и звякает задвигаемый на ночь засов на двери.
Когда из всех звуков остался только храп, в окно тихо поскреблись.
Аля не пошевелилась, и даже ритм ее дыхания не изменился.
Поскреблись снова, на этот раз в дверь.
Она тихо улыбнулась в темноте. Никого нет. Никто не ждет гостей.
Но улыбка сползла с ее лица, когда следующим звуком стал скрежет, и это был скрежет ключа.
Как она не подумала, что у хозяев наверняка есть запасные?
Это же разумно и логично!
Она вскочила с кровати, не зная, что собирается делать.
Прятаться? Куда – под кровать? В шкаф?
Но оставаться в постели и ждать она точно не собиралась.
Раздались шаги, замершие у двери спальни. Снова скрежетнул замок, отворилась и бесшумно закрылась дверь.
Темная фигура на секунду замерла на пороге и скользнула к ней.
Остановилась вплотную.
– Я буду кричать, – сказала Аля по-английски.
Он сделал последний шаг и притянул ее к себе, накрывая губами рот, обнимая двумя руками. Аля беспомощно дернула плечами, не зная, то ли отталкивать, то ли обнимать. Горячее его тело окутывало жаром даже через одежду. Он оторвался от ее губ, бросил быстрый пронзительный взгляд ей в глаза, мгновенно ошпаривший ее изнутри, и спустился ниже, целуя грудь прямо сквозь футболку, оставляя на ней мокрый след. Ухватил зубами сосок через ткань, сжал, царапая нежную плоть грубыми нитями мокрого хлопка, накрыл влажным ртом второй, оттягивая, заставляя его затвердеть.