Сердце музыканта

Проскурякова Татьяна

– Я оттого такой любвеобильный, и женился на самой доброй, самой замечательной… ничего не помогает! – наконец выдохнул он.

Приятель кивнул в знак солидарности, давая Николаю возможность продолжать.

– Я знал Жанну прежде, мы встречались. Я и по сей день ее люблю. Думал все пройдет, забуду, но не сумел. Тринадцать лет продолжается это сумасшествие! Я ни о ком другом не могу думать.

– И вы за все это время ни разу не встретились? – изумился Дмитрий такому откровению.

– Нет, – голос Николая звучал отрывисто, взволнованно. Сначала я думал, она решила порвать из- за той истории с наркотиками, ну ты знаешь… Бред какой-то! А я оттого чуть не погубил себя, что настоящая реальность сводила меня с ума.

Она сказала, что у нее кто- то был во Франции, и, недолго думая, улетела. Прямо в лицо бросила: «Ты мне противен»…Потом вернулась в Москву, в театральный поступила. Мы больше не встречались. Никакой на свете экстази не смог мне заменить ее. На мгновение боль отступала, одаривая меня иллюзорным покоем, но позднее возвращалась, терзая с удвоенной силой. Не видел будущего, жить не хотелось! Я был влюблен до крайности, до безумия! Как много для меня могли значить ее грациозный поворот головы или прикосновение руки! Я знал ее всю наизусть! Жанна жила во мне все эти годы.

Дмитрий растерянно вздохнул. – Я даже не знаю, что сказать. Столько лет и любить ее. Грустно, конечно. А теперь ты что делать намерен?

– Я не знаю, Дим, в полной растерянности.

– Хочешь ее вернуть, – бери с ходу все в свои руки.

– Да не хочу я ее возвращать – смысла не вижу…

– Это трусость, подумай: ты, который своим появлением приводишь девушек в восторг, будь увереннее – и она твоя. Проверено. Они с виду все такие неприступные. Не мне тебя учить.

– Не знаю, более ни в чем не уверен. Столько лет прошло, а у меня на сердце все то же. Отчего я не сумел победить самого себя?

– Послушай, а может, как говорится, ну ее? Баба с возу… Был ли ты счастлив? Что вас связывает, в конце концов? Романтические бредни юности? Слава Богу, нам давно не по семнадцать лет. А тебе вообще грех жаловаться – женщины вокруг пчелками вьются. Что еще нужно? Ты известный уважаемый человек, жена красавица, в твою жизнь не вмешивается, тещи нет!

– Это все видимость. Иллюзия. Ничего у меня нет, и не было, кроме той встречи.

– Ладно, пойду, пожалуй. Детали обсудим в ходе репетиции. Немного тороплюсь, извини. Не накручивай себя понапрасну. Приятель с пониманием похлопал его по плечу и вышел.

Ночью Николай не мог сомкнуть глаз. Он поминутно вздрагивал, смотрел на часы, на мгновенье забывался, но вскоре снова пробуждался и с трепещущим сердцем вслушивался в себя, думая о предстоящей встрече.

«Что, если я вовсе ей не нужен? Тогда не был нужен, теперь и подавно. Почему я позволил ей уйти?»

Он закрывал глаза, и воображение тотчас рисовало ему нежную девушку с утонченными чертами лица, изящной грацией, глубокими небесного цвета глазами, прежнюю юношескую мечту.

Милая и чуткая Катерина в сравнении с ней становилась чужим человеком, не имеющим представления о его напряженной внутренней жизни. Однако привязанность к супруге была сильной, так сын связан с матерью. Семь лет совместной жизни не прошли даром: Николай научился маскировать подлинные чувства и охотно играл роль вечно занятого мужа, который бесповоротно лгал и жене, и себе самому. Заводил нескончаемые романы на стороне, короткие случайные связи – и в них черпал для себя необходимый ресурс энергии. А Катя – все прощала ему. Умела поддержать, но не знала ничего похожего из того, в чем он нуждался, чего просила на самом деле его израненная душа. Супруга являлась для него необходимой опорой, внутренним стержнем, сильной стороной его натуры. Он привык к ней и к тому, что она всегда находилась рядом, спасая от неприглядной истины и наваждения. Ложь стала средством существования, укрытием от действительной жизни.

Тревожное пробуждение заставило очнуться от беспокойных мыслей. Он знал, что с этого дня снова находится во власти прошлого– оно неминуемо влекло за собой. Николай самозабвенно ждал встречи с актрисой, но вместе с тем и страшился ее приезда.

В шесть утра с трепещущим сердцем он вышел из дома. Водитель уже ждал у подъезда. Николай слышал звук своих шагов в густом полумраке, затем шум колес автомобиля, несущих его навстречу Мечте. За стеклом мелькали тёмные дома. Город еще спал, окутанный утренней прохладой. Поглощенный собственными переживаниями, Николай потерял способность ясно мыслить. Невидимое щемящее чувство с содроганием подступало к горлу, перекрывая дыхание.

Аэропорт встретил его разноцветными огнями. Волнение встрепенулось в сердце раненой птицей. До встречи оставалось немногим больше получаса.

Трудно, почти невозможно представить, что он пережил в течение этих тридцати с лишним минут, ставших вечностью, целой непрожитой жизнью. Воспоминания проносились в голове неудержимым вихрем. Вдруг он вспомнил себя уязвимым нескладным юношей, еще не познавшим женщину, но уже тогда беззаветно любившим Жанну. Вот семнадцатилетний мальчишка стоит у дверей ее квартиры с огромным букетом цветов и не решается нажать на кнопку звонка. Снова тот же молодой человек после первого объяснения с возлюбленной и в момент мучительного расставания.

Николай не помнил, как объявили о посадке самолета, и он вышел вслед за толпой навстречу звенящему гулу. Вдыхая холодный утренний воздух, слышал, как неистово обжигает изнутри пламя собственных чувств.

Он увидел Ее, сразу узнав неповторимую походку, вьющиеся пряди рыжих волос, кокетливо спадающих с плеч. Едва приблизившись к ней, Николай явственно почувствовал разницу между этой изящной молодой женщиной и той девочкой, которую любил все эти годы. Жанна была та же, но другая: расцвела изнутри, сделавшись еще красивее, но не сияли более нежностью ее небесные глаза.

– Здравствуй, Коля, – донесся до него ее прелестный голос, отчего – то теперь сделавшийся высокомерно- надменным.

Он ответил ей что- то бессвязное, не в силах отвести взгляд, будучи глубоко ранен и покорен случившейся метаморфозой. Растерянный и взволнованный он все еще пытался – и не мог – отыскать на равнодушном лице актрисы прежние трогательные черты. Словно роза, окруженная колючими шипами, благоухала она вдали от него, недоступная, далекая, таинственная.

– Мы так и будем стоять, или все же пойдем? Значит ты – театральный режиссер? Признаться, не ожидала. Но я рада, что ты живой. Перед любящим сердцем преданной Кати ни один экстази не устоит! Зачем же было представляться чужим именем? Ты в очередной раз меня обманул?

Последняя фраза ударила по сердцу, болезненно отозвавшись в голове. Неужели она сомневается в его успехе? Или просто смеется над ним? Еще более Николай растерялся, увидев сопровождающих ее телохранителей -четверо мускулистых, загорелых мужчин, похожих на бесстрашных парней из дурного кино, находились поодаль.

– Я подумал, ты не захочешь встретиться с прошлым. Имя, которым я подписался, мой псевдоним.

– Псевдонимы придумывает обычно тот, кто не умеет открыто позиционировать себя, как личность. Насколько я помню, ты всегда стремился надеть на себя маску. А теперь извини, мне нужно отдохнуть после перелета.

– Дом полностью в твоем распоряжении…

– Не стоило беспокоиться. Ты решил, что я поселюсь в твоем доме, стану общаться с твоей женой? Смешно!

– Почему же, а гостиницы? Ведь ты не любишь гостиницы…

– Знаешь, что я тебе скажу, дорогой коллега? Слушай журналистов. Они знают обо мне гораздо больше, чем я сама о себе. Мне пора.

– Репетиция завтра в десять утра, – только и проговорил Николай. Усмехнувшись ему в лицо, Жанна скрылась за поворотом. Четверо мускулистых загорелых парней последовали за ней.