Сердце напополам
Шрифт:
– Давай сначала сюда.
– Это что? – мы стоим в небольшом холле, из которого вверх поднимается лестница и открывается вид на огромную комнату по правую руку от входа.
– Наш дом. Осмотрись. Нравится?
Батя такой простой! Морда кирпичом. Как будто с ним такое каждый день происходит. А у меня в носу щиплет, и коленки трусятся. Наш дом… Сморгнув набежавшие слезы, осматриваюсь внимательнее. Кроме огромной комнаты, которая служит одновременно гостиной и кухней, здесь есть еще санузел и две комнаты поменьше.
– Ну как? Пойдем на второй этаж?
– Подожди, – вяло машу рукой. Определенно, я слишком расчувствовалась. –
Батя закатывает глаза.
– Вашим соседом буду я. Ну? Сечешь?
– Нет, – покачав головой, перевожу взгляд на Дэна. – Мы ведь договорись, что будем жить вместе.
Ч-черт. Я все-таки разрыдалась, как последняя размазня. Мозги усохли, да… Может, с этим связан приступ несвойственной мне слезливости? Слава богу, на моей стороне Дэн. Смотрит с возмущением на Батю.
– Бляяя, – рычит Рустам. – Ну, вы че, а? Тот вход так, для отвода глаз. Вот, смотрите. – Батя что-то отодвигает в смонтированном шкафу, толкает дверь, и мы оказываемся в другом помещении. В моей пустой голове раздается радостный визг. У нас тайных ход, как в дурацком историческом романе! Дэн присвистывает. Я, разведя руки, медленно кружусь.
– Здесь тоже кухня-гостиная для отвода глаз. Здесь кабинет мой и Дэна… В той части дома для него места уже не нашлось, извини.
Денис кивает. Он, похоже, как и я, в восторге.
– А второй этаж?
– Отсюда туда только выход.
– В нашу спальню?
– В нашу спальню, ага. Я подумал, будет правильно сразу все перестроить. Вдруг Света захочет еще детей.
– Конечно, захочет. Кому-то из нас ей еще точно придется родить.
Я только вздыхаю. Самоуверенность Дениса, конечно, поражает. Но с другой стороны, он ведь прав. Я сама хотела бы как минимум двух детей. Чтобы у моей дочки был брат, или сестра. Знаю, как это важно, потому что сама – единственный ребенок.
– Кстати, в кухне главного дома должна быть еда.
– Ты хочешь здесь остаться? – удивленно вскидывает брови Дэн.
– Да. Хочу. Я себе отдавил все бока на вашей долбаной полуторке.
– Правильно ли я понимаю, что где-то здесь есть нормальный траходром? – деловито уточняет Денис. Батя с намеком дергает бровью. И тогда Дэн оборачивается ко мне: – Све-е-ет?
А я бедра стискиваю и, с трудом отогнав наваждение, для порядка принимаюсь протестовать:
– Ну, вы чего? У меня даже одежды нет.
– Разве похоже, что она тебе понадобится? – хищно оскаливается Денис, переглядываясь с Батей. Я чувствую себя оленем в свете фар приближающегося грузовика. Знаю, что мне конец. И ничего не могу сделать.
– Дэн… Рустам… Вы чего?
– Поднимайся, мась. Посмотрим, что там Батя придумал…
По голосу Дэна понятно, что он уже так завелся, что мне остается лишь покориться. На Батю я даже смотреть боюсь. Просто медленно пячусь, пока не натыкаюсь на его грудь. Дыхание обрывается. Тело охватывает сладкая дрожь предвкушения.
– Там д-даже постельного нет, наверное…
– Все есть, маленькая, – дышит Батя в шею. – Постельное, жратва… А остальное закажем, да? Сюда доставляют. Я узнавал.
– Вот видишь, как мужик готовился. Грех его динамить, – смеется Дэн.
– Но скоро ведь Новый год…
– Тут и встретим. Что для этого надо? – зажимают меня с двух сторон.
– Фонарики, елка… Фейерверк! – теряя связь с реальностью, бормочу я Рустаму в губы.
– Слышь, Бать? Нужен фейерверк.
ЭПИЛОГ
ЭПИЛОГ
– Давай его сюда, – тихонько шепчет Денис, выдергивая меня из тумана дремоты. Осторожно передаю сына с рук на руки и сладко, до хруста в костях, потягиваюсь. В окно проникает прохладный ветерок. Убаюкивающе шумят только-только распустившиеся листочки. По стеклу скребет ветка клена – за почти четыре года, что мы здесь живем, тонкий куцый саженец превратился в красивое облюбованное птицами дерево.
– Не забудь включить радионяню, – напоминаю я. Дэн кивает и на цыпочках выходит из комнаты. В нашей семье не так много правил, и, пожалуй, самое главное из них – то, что наши дети спят отдельно. Каждый в своей комнате.
Как только за Дэном с Димкой закрывается дверь, я переворачиваюсь на бок и снова прикрываю глаза. Боже, как хорошо! Как невыносимо хорошо, как тихо… Нет, я обожаю своих детей, но видит бог, иногда мне нужно побыть одной. В тишине. Наедине со своими мыслями. И тут даже хорошо, что у меня аж два мужа. Дэн возится с Димкой. Батя читает сказки Ниночке… Хотя, если уж ей что и следовало бы прочитать, так это очередную лекцию по безопасности. Нинка у нас – настоящий чертенок. За ней нужен глаз да глаз. Сегодня ей исполнилось три года, а я даже не заметила, как они пробежали. Кажется, ее только-только приложили к моей груди в первый раз. Маленькую и пищащую. Рядом тихо плакал Дэн, а за дверью обезумевшим зверем нарезал круги Батя… А теперь вот – она маленьким разрушительным смерчем бегает до дому, хохочет звонким колокольчиком, таскает в дом собак с перебитыми лапами и кошек с лишаем, разбивает сердца соседским ребятишкам, кокетничает, вредничает, танцует… Разыгрывает целые драматические спектакли, вьет из отцов веревки… Да-да, из отцов. Потому что и того, и другого она называет папой. И это проблема. Серьезная головная боль. Но я… Я не могу сказать ей – «нет, твой папа – Рустам», или «твой папа – Денис». Потому что это будет неправдой. Я и так внутри каждый раз обливаюсь слезами, когда Рустаму приходится уходить в тень.
Из-за этой ситуации мы практически свели на нет контакты с внешним миром. То есть, конечно, мы работаем, выходим в свет, Нина ходит в садик и на кружки, но у нас практически нет друзей. Благо мы особенно не страдаем от этого, находя в семье все, что нужно.
С родственниками сложнее. У меня много теток и дядек, братьев и сестер, я даже продолжаю общаться с некоторыми. Но опять же – они не вхожи в наш дом. Здесь, на нашей территории, нашлось место только для моей матери и отчима, которые в какой-то момент сами догадались, что у нас все не как у людей. И… приняли это. Не сказать, что с одобрением, но приняли, уважая мой выбор. Правда, это не означает, что я могу поделиться с мамой проблемами нашего тройственного союза. Нет. Я понимаю, что это может быть для нее слишком, и просто никак не комментирую свою жизнь. Если разобраться, их догадки так и остались догадками. Ведь мы никогда не пытались обсудить эту тему напрямую. Только однажды, когда Нина впервые во всеуслышанье назвала Рустама папой, я от неожиданности стала нести какой-то бред, дескать, нет, детка, ты ошиблась… Потом было стыдно.. Перед мамой, которая так на меня посмотрела, что я тут же заткнулась, но особенно перед Батей.