Сердце негодяя
Шрифт:
Кэйди сказала ему, что в салуне Уайли играет настоящий оркестр, но в этот час музыкантов не было. И слава Богу. Немногочисленные клиенты, рассеянные по салуну, находились, похоже, на взводе. Еще неизвестно, как бы они себя повели, если бы по нервам ударила громкая музыка.
Джесс направился к бару. Все разговоры смолкли при его появлении, и в наступившей, хорошо слышной тишине устрашающе прозвучал грохот сапог, сопровождаемый позвякиванием шпор. Когда-то ему нравилось пугать людей своей походкой, но в «Приюте бродяги» он давно уже ничего подобного
Бармен в салуне Уайли оказался полной противоположностью Леви Вашингтону: он был не черным, а белым, не худощавым, а жирным, не красивым, а безобразным. Джесс подумал, что такой тип вряд ли стал бы читать книжки о Будде, чтобы произвести впечатление на свою девушку.
— Что закажете?
— Уайли. Где он?
На свинячьей физиономии бармена отразились противоречивые чувства. Ему явно хотелось самым хамским тоном осведомиться: «А кто его спрашивает?», но он уже знал, кто, и побоялся дерзить.
— Наверху, — с трудом выдавил он из себя.
— Давай его сюда.
Бармен безмолвно вытаращился на Джесса. Наклонившись над стойкой, Джесс прохрипел по слогам:
— Давай. Его. Сюда.
Свиное Рыло нервно хихикнул и покинул помещение.
Пора показать свой скверный характер. Джесс прихватил со стойки бутылку и перенес ее на центральный столик, за которым в этот момент сидели два молчаливых и мрачных ковбоя, лечивших похмелье пивом.
— Мне нравится этот стол, — прохрипел Джесс.
Они ушли. Вынув из кармана тонкую черную папироску, Джесс зажег ее, потом откинулся на спинку стула, схватил бутылку и вскинул ноги на стол. Затянулся дымом. Отхлебнул глоток.
Фу, какая гадость! Его чуть не стошнило от виски и курева на пустой желудок. Кэйди так разволновалась из-за магазина Дигби, что отправила его во вражеский стан, не угостив даже чашкой кофе. Настроение у Джесса было хуже некуда.
К счастью, Уайли не заставил себя ждать. Он спустился по лестнице красного дерева — свежий, отдохнувший, в сюртуке, полосатых брюках и галстуке бабочкой. Неужто в церковь собрался? Выглядел он соответственно: почтенный, процветающий деловой человек, настоящий джентльмен, как говорится, «отец города». Но Джесс и сам неплохо разбирался в маскарадных костюмах, он сразу понял, что Уайли разыгрывает комедию. К тому же Кэйди успела ему сообщить, как этот подонок обходился с женщинами.
В частности, с Глендолин. Это еще больше разожгло в нем злость.
Только одного она ему так и не сказала: что связывало ее с Уайли? Они друг друга на дух не переносили, это сразу бросалось в глаза, но Джесс подозревал, что в прошлом они были больше, чем друзьями. Сама мысль об этом сжигала его изнутри. И ему не требовалось более веской причины, чтобы возненавидеть Уайли. Джесс теперь считал Кэйди своей девушкой. Отныне она принадлежала только ему одному. Что бы ни произошло между ним и Уайли, он хотел покончить с этим поскорее. Он уже успел соскучиться. Вот уже целых десять минут он ее не видел.
— А, мистер Голт!
С учетом того, как
— Я вижу, вам надоело шляться по трущобам. Вы все-таки решили поработать на меня? Почему бы не подняться ко мне в кабинет и не обсудить дела с глазу на глаз?
Слишком поздно Джесс сообразил, что никакого плана у него нет. Что же ему теперь делать? Сказать:
«Верни Лютеру Дигби его магазин, а не то я тебя пристрелю»? Насколько он знал, в отказе на выкуп закладной нет ничего незаконного. И вообще речь вовсе не о Дигби. Уайли хотел получить весь этот несчастный город, а Джесс каким-то образом должен ему помешать. Каким? Все, что он умел, это блефовать. А Уайли единственный человек, с которым нельзя было действовать наобум и который не купился на его блеф. Во всяком случае, не до конца.
Глядя на его мясистое лицо, на густую темно-рыжую шевелюру, на толстый мизинец, украшенный рубиновым перстнем, Джесс честно признал, что Уайли внушает ему страх. В его бульдожьих глазках навыкате светилась железная решимость и ум. Нет, пожалуй, нечто большее. То, о чем Кэйди сказала:
«Это просто бесчеловечно».
— А где твои головорезы? — спросил он, решив покончить со всем этим поскорее.
Раз уж у него нет другого оружия против Уайли, кроме образа Голта, стоит использовать его до отказа: выпалить из всех стволов и дать деру.
Уайли собирался сесть, да так и застыл. Его тяжелый зад завис над стулом.
— Что?
— Уоррен и Клайд, твои телохранители. Они что, в церковь отправились?
Кто-то у него за спиной захихикал, но сразу умолк под грозным взглядом Уайли. Он поплотнее уселся на стуле и сложил свои маленькие ручки на краю стола. Ни приветливости, ни любезности в его лице не осталось.
— Зачем ты сюда пришел?
— Пришел сказать, что ты мне не нравишься. — Заскрипели стулья. Джесс краем глаза заметил, как двое или трое клиентов поднялись и поспешили к выходу. Уайли притворно рассмеялся.
— А с чего ты решил, что меня это интересует?
Его голос слегка дрожал, но от гнева, а не от страха.
— Ты грязно работаешь, и мне это не по душе. Я не в восторге от того, что ты спалил конюшню Логана.
— Это неправда. Кто тебе это сказал? Тебя же не было в городе! Я на тебя в суд подам за кл…
— Мне не понравилось, как ты выжил Форреста Салливана с его ранчо. Ты его разорил из жадности, и он покончил с собой только по твоей вине.
Уайли вскочил на ноги.
— Убирайся.
— Мне противно, что ты пытаешься разорить Лютера Дигби, — монотонно продолжал Джесс, не двигаясь с места.
— Это не твое собачье…
— И если ты доведешь это дело до конца, тебе придется горько пожалеть.
— Ты что, угрожать мне вздумал?
— Угу. И вот тебе еще одна угроза, так что слушай внимательно. Если ты сам или кто-то из твоих прихвостней попробует подступиться к «Приюту бродяги» или к Кэйди Макгилл, клянусь, ты даже не успеешь об этом пожалеть: времени у тебя не будет.