Сердце разбитой кометы
Шрифт:
– Аренда поднялась, доходы падают. Многие картины требуют реставрации, нужен новый климат-контроль. Это огромные деньги, а у нас их нет.
– А продать часть экспонатов? Чтобы наладить ситуацию? Жалко, конечно, но главное, чтобы сам музей сохранился, – предложила Антонина.
– Это глупость. У нас не так много ценных экспонатов, многие связаны обязательствами. То есть когда их нам сдавали частные коллекционеры, сразу же документально фиксировалось, что мы не вправе никому и никогда эти экспонаты передавать. И это как раз те вещи, которые хоть какую-то
– Не убивайтесь так! Геннадий Альфредович что-нибудь придумает. Он же хозяин. Музей – его детище! – решила подбодрить ее Антонина, которая совершенно не знала, чем она может помочь.
Валентина Петровна заплакала еще горше, и Антонина замолчала. Женщины выпили еще по стопочке.
– Что-то Геннадий задерживается. А вы все одна? Или нет? Давайте отвлечемся от грустных мыслей. Вижу, как глаза горят.
– Я не одна, – согласилась Антонина, краснея.
– И кто счастливчик? Тот, к кому ехала? А как его зовут?
– Геннадий Альфредович его знает.
– А кого знает Геннадий, того знаю и я! Ну же! Имя! – не унималась Валентина Петровна.
– Трофим Потемкин, он…
– Физик! Наш Трофимчик-физик! Конечно, я его знаю! Он очень часто останавливается в отеле напротив. Владелец отеля – его друг! – воскликнула Валентина.
– Так и есть, вы и правда их знаете….
– Ваш Трофим – очень положительный мужчина, хороший человек. И девушки с ним всегда сногсшибательные. Ой! Последнее зря сказала! Это уже водка, не слушайте!
– Ничего, – засмеялась Антонина. – Сейчас-то он со мной. Этим и довольствуюсь. Хотя вот кто-то ему позвонил, и он сорвался. Не знаю, куда и к кому, может, и к сногсшибательной подружке, – пожала плечами Антонина.
– Да что вы! Новости, что ли, не смотрели?! – всплеснула руками Валентина Петровна. – Весь день передают! Странно, что его с утра не дернули.
– А что случилось-то? – не понимала Тоня. – Мы весь день провели в Эрмитаже, а телефоны выключили.
– Тогда понятно. У нас же здесь, в Питере, свой коллайдер создали, в уменьшенном варианте, но вполне серьезно. Так у них сегодня с утра что-то случилось, что-то там взорвалось, все сбилось и нарушилось. Полная катастрофа. А кто у нас лучший физик? Трофим. Еще повезло, что он в Петербурге. Вот он и рванул на место событий, я больше чем уверена.
– А там не опасно? – вдруг испугалась Тоня.
– Да кто же знает. Разве населению правду скажут… Надеюсь, что все обойдется. Давайте выпьем.
– Давайте, – сразу же согласилась Антонина.
И они наклюкались так, что в скором времени Тоня поняла, что она даже встать не может.
– Эх, хорошо водка пошла, прямо от души отлегло, – обрадовалась Валентина Петровна и вдруг схватила Тоню за руку, переходя на «ты». – А хочешь почувствовать себя императрицей?
– Наливайте!
– Я не в этом смысле! Хочешь почувствовать себя императрицей? – повторила Валентина Петровна свое весьма заманчивое предложение.
– Кто же не хочет? – кивнула Антонина, мгновенно теряя ориентацию. – Ну и напилась же я! Даже неудобно! Сейчас Трофим зайдет за мной, а я в таком состоянии. Ужас!
– Да нормально. Пошли со мной, – заговорщически пригласила ее Валентина Петровна, которая тоже еле держалась на ногах.
Они оказались в подсобном помещении музея, где была свалена всякая рухлядь. Старые рамы от картин, какие-то ящики, тюки. Валентина Петровна ненадолго вышла и вернулась, неся явно старинное платье из атласа, кружев, с поднятым воротником.
– Надевай! – бодро скомандовала она Антонине.
– Что это?
– Платье Екатерины, императрицы нашей, – спокойно ответила Валентина Петровна.
– Настоящее?! – ахнула Тоня, с восторгом разглядывая наряд.
– Я похожа на человека, который шутит? Настоящее абсолютно! – подтвердила Валентина Петровна, для убедительности тряхнув платьем.
– Из музея?
– Это платье – бесценный экспонат! В данный момент оно находится на реставрации. Так что тебе повезло. Примеряй. Не каждой женщине выпадает в жизни такой шанс.
– Оно же – раритет! – с опаской посмотрела на платье Антонина. – Его же лишний раз лучше не трогать! А вы даете его примерять, – покачала она головой.
– А ты ханжа, деточка! Это нехорошо! Я, между прочим, не всем предлагаю. Только избранным! Да ты еще обрати внимание – какой размер? Люди же в прошлом веке много мельче были. Императрица вроде не хрупкая женщина была, и все равно в ее платье сейчас только каждая десятая влезет.
– Спасибо за оценку моих форм, я постараюсь ничего не испортить, – и Антонина схватила раритетное платье.
Оно было великолепно – корсет, расшитый жемчугом, уже поблекшее тончайшее кружево, изумительного цвета атлас. Правда, в нескольких местах имелись пятна и дырочки. Взять-то она его взяла, а вот надеть на себя не смогла. Пришлось прибегнуть к помощи Валентины Петровны и остаткам водки. Вдвоем они еле-еле втиснули Тоню в это великолепие. На ней все трещало и буквально рвалось по швам.
– Не надо! Это ужас! Я сейчас все порву и уничтожу! Валентина Петровна, снимаем! – взмолилась Тоня.
– Да ты что? Отступать на полпути! Это несерьезно. Мы его уже почти надели! Раньше на века вещи делали. Выдержит! Это тебе не китайский ширпотреб! – пыхтела Валентина Петровна, вошедшая в раж.
– Вы так говорите, словно ставите эксперимент! – возмутилась Антонина. – Я, между прочим, дышать совсем не могу!
– Это не страшно! А как ты хотела? Раньше так женщины каждый день ходили, и ничего. Это сейчас все распоясались и кутают свои жирные телеса кто во что горазд! Вот тебе и мода для полных, вот тебе и балахончик, и что хочешь. А раньше это не допускалось. Корсет! Не имеешь своей фигуры, отожралась, так будь добра – помучайся. Еще вот так затянем. Эх! – Валентина Петровна уперлась в зад Антонины ногой и принялась ее зашнуровывать с такой силой, словно и правда хотела задушить.