Сердце разбитой кометы
Шрифт:
– И как же вы это терпели? – ужаснулась Тоня.
– Вот так вот, вот так вот. Нет! Один раз я даже призналась ему в любви. А он только посмеялся надо мной. Потрепал меня по щеке и сказал, чтобы я так больше не шутила, потому что я его самый лучший и преданный друг. Слез я тогда пролила немало, но больше к этому разговору не возвращалась. Стыдно было, да и гордая была. А уже в зрелом возрасте как-то оказались мы вместе. Геннадий Альфредович находился в подавленном состоянии после очередной неудачи в личной жизни и…
– И вы
– Так получилось. Но, похоже, эта близость ничего не изменила в его отношении ко мне. Мне нравилось быть с ним, хотя иногда казалось, что Геннадий это делает из жалости, зная, что другой личной жизни у меня нет. Но и отказаться от встреч я не могла, это было выше моих сил. Вот и довольствовалась крохами, зато рядом с любимым человеком, – чуть-чуть успокоилась Валентина Петровна. – И вот сейчас любовь всей моей жизни ушла. Для меня это ужасная потеря, просто ужасная. Я не знаю, кто и зачем это мог сделать.
– Думаю, что Геннадий Альфредович мог пострадать и случайно, – рассуждал Максим Юрьевич. – Например, из-за того, что зашел в номер к человеку, к которому в данный момент не надо было заходить. Похоже на фильм ужасов, но, видимо, все так и было.
– А зачем он пошел ко мне? – с горечью воскликнула Антонина. – Валентина Петровна, вы говорили, что перед уходом он сказал: я должен вернуть свое. Но что? У меня ничего его не было.
– Он бабник по жизни был, – вздохнула Валентина Петровна. – Ты сказала, что живешь в этом отеле, вот он и мог пойти к тебе, ну, так сказать, для флирта…
У Тони глаза полезли на лоб.
– Да он мне в отцы годится! То есть я не это хотела сказать. Я…
– Я все понимаю, что ты хотела сказать, – прервала ее Валентина Петровна, – но Геннадий был такой. Его не остановило бы, даже если бы ты годилась ему в правнучки. Увидел красивую, молодую женщину, ну и… Вот и мог прийти с каким-нибудь недвусмысленным предложением.
– Интересно, а он не думал, как бы его встретил я? – спросил Трофим.
– Вот ты-то его и мог грохнуть из ревности… – начал Михаил Юрьевич.
– Из-за чего? – переспросил Трофим, явно считая себя выше, чем Геннадий Альфредович, в роли героя-любовника.
– Я не отвечала Геннадию взаимностью, – тут же сообщила Антонина. – Мало того, я даже не думала об этом, поэтому Трофиму его незачем было убивать!
– И очень хорошо, что есть свидетели, которые подтвердят, где я был все это время и чем занимался, – резко произнес Трофим.
– Опасность-то миновала? – посмотрел на него Максим Юрьевич с видом человека, который что-то знает больше простых граждан.
– Особо опасности и не было, – усмехнулся Трофим, – но теперь все неполадки устранены. Я смотрю, здесь больше опасности, чем там.
– То есть вы ничем помочь не можете? – подвел итог беседы следователь, обводя взглядом всех присутствующих.
– Ничем, – развела руками Антонина.
– Только скорбим вместе
– Если что-то вспомните или откроются новые факты, то позвоните мне, – попросил Максим Юрьевич.
– Обязательно, – заверил его Трофим.
В это время вернулся Никита, которого и огорошили «последними известиями».
– Ты серьезно? – горячился Никита, обращаясь к Трофиму. – У меня в отеле второй труп, а ты говоришь, что ничего страшного? Думаешь, это не понизит престиж отеля? Да люди будут избегать мой отель! Зачем я только поселил вас здесь! В свой же бизнес запустил полный беспредел! – сокрушался хозяин отеля.
– Ты, Никита, не о том думаешь. Люди гибнут. Вот это на самом деле беспредел. А в свете последних тенденций, так к тебе еще и потянутся любители острых приключений, – успокаивал его Трофим. – Идиотов полно. А вот Геннадия Альфредовича жалко, хороший был человек и так вот страшно закончил. И вообще, такой человек – антиквар, директор музея – не мог уйти просто так. Наверняка у него было составлено завещание, кому перейдет его имущество, – совершенно здраво предположил Трофим, и повисла пауза, потому что об этом пока никто не думал. – У таких людей всегда есть что наследовать, должно быть завещание.
Антонину же позабавило, какими глазами на Трофима смотрел Максим Юрьевич, словно сам себя спрашивал: «Как же я об этом не подумал? А еще следователь».
– Завещание? Да, конечно, надо проверить. Прямо сейчас этим и займемся, – сказал следователь и принялся кому-то звонить.
Минут пятнадцать все провели в тревожном ожидании, наконец Максиму Юрьевичу позвонили, и он радостно сообщил:
– А завещание-то есть! Даже два.
– Мне он про это ничего не говорил, – потерянно произнесла Валентина Петровна. – Значит, не так уж я и важна для него была. Не все он мне доверял…
– Он так не думал, – не согласился с ней Максим Юрьевич, – потому что в первом завещании половина его состояния достается родственникам, а вот вторая – вам.
– Мне? – искренне удивилась Валентина Петровна, вздрогнув.
– Да. Вы были настоящим другом и соратником, что доказывает это завещание, – ответил Максим Юрьевич.
– Не надо мне его денег, – сказала Валентина Петровна, – так он ничего и не понял…
– Только позднее было составлено другое завещание, – добавил следователь.
– Другое? – встрепенулся Никита, словно он мог быть включенным в это завещание и для него открывались новые перспективы.
– Совсем недавно Геннадий Альфредович переписал все на некую Светлану Львовну Громову… Постойте! А это не известная ли наша актриса? – удивился Максим Юрьевич. – А с какой стати он на нее все переписал? Может, она ему родственница?
– Никакая она ему не родственница, – мрачно произнес Никита.
– Вы ее знаете? Это действительно актриса, о которой мы подумали? Я прав? – уточнил следователь.