Сердце рода
Шрифт:
Интерес Рив заключался в том – сколько я продержусь, а сочувствие… Наверное, из-за появления на арене Дубровского и Толстого, мне будет больнее?
Мысль мелькнула и ушла, а тело продолжило смертельный забег по арене.
Фшух! Фьють! Шарк!
Я уже не просто уклонялся – бежал по арене, изредка даже отбивая кинжалы голыми кулаками.
Было и вправду больно – ножи, несмотря на Стальное тело второго ранга, резали кожу как тёплое масло!
С каждой секундой клинки летели все быстрее – куда там
И с каждой секундой ран на мне становилось всё больше.
Тут царапина, там по касательной, здесь в последний момент успел подставить предплечье…
Про руки и говорить было нечего – на них не осталось живого места.
И я с каждым шагом ощущал, как вместе с кровью из меня физически вытекают силы.
Я успел сделать полный круг, когда Рив, с опаской покосившись куда-то на верхние трибуны, швырнула сразу дюжину ножей.
От половины я уклонился, изогнувшись немыслимым способом.
Добрая треть оставила после себя лёгкие и даже незначительные раны.
Парочку я успел отбить окровавленными кулаками, а вот последний…
Последний вонзился мне прямо в живот.
Машинально повиснув на статуе Толстого, я попытался вздохнуть, но не смог.
Попытался шагнуть в сторону Рив, но… не мог!
«Обычно на этом моменте меня выкидывало из сна…» – мысль была хоть и своевременная, но пугающая.
Как будто этого было мало, кровь, льющаяся из моих многочисленных ран, попала на статую, и Толстой задрожал сильнее, чем Дубровский.
А ещё Иван, не выдержав моего веса, начал заваливаться набок, и их контакт с Дубровским разорвался.
Кранк!
По статуе Ивана пробежала трещина.
Кранк!
Прежде, чем упасть с Толстым на землю, я успел почувствовать затылком взгляд Рив.
Бдзанг!
В момент падения стекло статуи треснуло, а вместе с ним треснул и весь мир.
Глава 7
Я лежал на белой простыне и пытался собрать осколки воспоминаний в одну если хоть не картинку, то хотя бы в кучу.
Было непросто, но с каждым фрагментом становилось всё легче.
Начало так и вовсе вспомнилось почти сразу: парк, гроза, воронка, обугленная комната и зеркальная гладь портала…
А вот дальше начались проблемки.
Первый учебный день, мальчишки в гимназистских мундирах, какая-то глупая ссора…
Уроки, столовая, дуэль и разборки в туалете…
Обжигающее восприятие чужих эмоций, стальные големы, швыряющиеся магией, и жаркий песок Пустыни…
Неприятное лицо жирного торговца, запах крови и моральная тяжесть вынужденного убийства…
Накатывающаяся волна то ли демонов, то ли конструктов, и удивительная смесь страха смерти и чувства единения…
Вспышка портала, родная койка, уроки, стела и…
А
К тому же меня постоянно отвлекали.
Сознание, витающее в кромешной темноте и отыскивающее светящиеся крупицы воспоминаний, постоянно «включалось» от посторонних звуков.
Началось всё с того, что надо мной сопел какой-то здоровяк, чья правая ладонь по сравнению с левой была неестественно бледной:
– Ты это, Мих, держись. Иван в себя вчера пришёл. Ненадолго, правда… Ну, он типа всё рассказал, как было…
Мирон.
Точно, его зовут Мирон.
Радовало, что каждая вспомненная мозаика не растворялась в бездонном омуте памяти, а вставала на своё место.
– Т-ты д-держись, М-Михаил. М-мы все в-в-в тебя в-верим!
Этого хлюпика звали Славик, и от него так и несло чувством вины.
Понять бы ещё, с чего это?
Фил.
Это был Фил.
Точно, у нас же пятёрка! А Рома Дубровский так и лежит в коме после поглощения Накопителя?
Подходили и другие одноклассники.
Валерон Воронцов попытался тайком влить в меня какое-то зелье, после чего был с позором изгнан из лазарета доктором.
Безухов молча постоял, повздыхал и ушёл, оставив после себя ароматную булочку.
Горчаков молча смотрел, и его присутствие каким-то образом помогало мне уцепиться за эту реальность.
Он просто стоял у кровати и смотрел мне в глаза, а я, казалось, черпаю из него Внутреннюю силу, Волю к победе и жгучее Любопытство.
А ещё от Горчакова так и фонило злостью и решимостью найти тех, кто похищает его одноклассников и… друзей?
Точно! Похищает…
Вот только кто и кого?
Приходил и Пожарский. Наш целитель щедро делился энергией, но я прямо физически ощущал бесполезность его усилий.
Будто моё тело превратилось в решето, которым настырный Василий пытался зачерпнуть воду из колодца.
Приходил даже Ги’Дэрека.
Он молча сжал моё плечо и так же молча ушёл. Казалось бы, ерунда, но мне отчего-то это дало больше сил, чем всё лечение Пожарского.
А потом наступил переломный момент.
– Укрепление тела? В текущей ситуации?
– Именно в текущей ситуации!
– И ожоги должны уйти, да?
– Конечно, это же Средний курс укрепления тела! Я бы сказал, что ему повезло, но как-то язык не поворачивается.
– Да уж, этот парень умеет находить приключения на свою пятую точку. Что скажете, Асклепий Иванович, приступим?
– Постойте, господа, это же нонсенс!
Своего классного и учителя истории я вспомнил, стоило услышать их голоса, а вот третьего точно не знал.
К тому же он был настолько скрипучий, что хотелось вскочить с койки и убежать куда подальше.